– Почему меня должны посадить? – хмыкает от чего-то повеселевший Макс, не спеша спускаясь рядом по мелким ступенькам. – Лучше расскажи, что там у вас за история с браком.
– Откуда ты…
– Давай-давай.
И Алекс начинает рассказывать о своём магазине. Потом только о Жеке. Тяжёлое утро подходит к концу, после участка они пешком добираются до большого торгового центра, бродят по залам, зависая у полок с сотовыми и планшетами или углубляясь в отделы с надувными лодками, гироскутерами и прочими приколюхами. Макс задаёт точечные вопросы, и так получается, что Алекс всё продолжает и продолжает говорить – о детстве, о матери, о не полученной вышке и отсрочке от армии… Обед в кафешке сменяется походом на набережную, потом такси завозит их за продуктами и к дому Алекса. До вечера они смотрят стендапы, а на ужин Макс умудряется приготовить огромную утку в духовке. Ночью Алекс вновь позволяет ему взять себя. Только на этот раз без верёвок, повязок и пыток. Но всё это снова затягивается почти до рассвета: похоже, что Макс просто не умеет заниматься сексом быстро. Особенно когда в его распоряжении ванная и кровать. Алекс же с каждым разом всё лучше чувствует своё тело. Чувствует Макса внутри. Это то, что сначала кажется странным и не понятным – но только до тех пор, пока не входишь во вкус. А потом не засыпаешь под утро расслабленный, довольный, и забывший обо всём.
Утром в воскресенье их обоих будит звонок. Алекс сначала пугается, что проспал работу, но потом обнаруживает, что эта мелодия принадлежит не ему.
Максим же хмуро смотрит на квадратный дисплей своего смартфона. И одевается на ходу, обещая вечером встретить после работы. И раньше, чем Алекс успевает окончательно проснуться, исчезает за дверью квартиры.
Весь день от него нет ни смс, ни звонка.
И в девять он тоже не приходит. Алекс ждёт до десяти, каждые двадцать минут слушая длинные гудки. Бесполезно. Макс не проявляется и на следующий день. И на послеследующий тоже.
На четвёртый Алекс уже начинает сомневаться, что Максим вообще был в его жизни, а не привиделся в смутном сне. Просто иначе как объяснить, что он ровным счётом ничего о нём и не знает?
Глава 12. Задыхаясь
****
– Итaк… вы xoтитe уволитьcя?
Hа столе Дмитрия Всеволодовича лежит белый лист бумаги, и перевёрнутый он выглядит почти так же, как те показания в участке. Aлекс отводит взгляд и кивает.
– Могу я узнать истинную причину?
– Там всё написано…
Подняв лист со стола, мужчина ещё раз поверх очков пробегает глазами по строчкам в середине текста:
– «Недоверие со стороны сослуживцев, крайне тягостная обстановка и недружелюбная атмосфера»… да вам литературные опусы сочинять, молодой человек…
Алекс пожимает плечами.
– Что-то не так? Переписать?
Примерно на минуту в кабинете устанавливается тишина. Пока мужчина не вздыхает, видимо, догадавшись, что других объяснений не получит.
– Хорошо, Александр… как работодатель я обязан принять ваше заявление.
– Oтлично. Могу я получить расчёт сегодня?
– Нет. Cогласно законодательству, вы должны будете отработать ещё две недели, – Дмитрий Всеволодович откладывает очки и сцепляет пухлые ухоженные пальцы перед собой. Почти такие же ухоженные, как и у Максима. Только по форме напоминающие сардельки. – И даже если бы я мог пойти вам навстречу… сами понимаете, пока Eвгений в неожиданном отпуске, у нас и так нехватка работников. Поэтому нам понадобится время, чтобы найти вам замену, Александр… Кстати, о вашем друге. Мне сообщили, что его втянули в драку и сейчас он на больничном… вы не знаете, как долго он собирается лечиться?
В другое время и при других обстоятельствах Алекс вполне мог бы ответить: «пока не протрезвеет». Так как Жека бывало проворачивал подобные истории – особенно когда решал, что настало время пуститься во все тяжкие и забить на работу. А со справками ему помогала любимая тётушка и по совместительству заведующая местной районной поликлиники – и вполне возможно, она вновь выписала ему пару бумажек, лишь бы «ангелок» посидел дома, приходя в себя после изолятора и сводя кровоподтёки. Ведь Жека с самого детства весьма болезненно относился к своей внешности и вряд ли бы согласился явиться на смену с огромными фингалами. Но объяснять всё это директору совсем не обязательно. Да и не хочется. Поэтому Алекс снова пожимает плечами:
– Понятия не имею.
– Разве вы не друзья? – зачем-то спрашивает Дмитрий Всеволодович. И тут же прищуривается. – Или это вы с ним подрались?
Предположение, что после драки с Жекой Алекс не получил ни царапины в то время, как тот отправился на больничный, вызывает усмешку. Нет, это правда приятно.
– Кхм, простите… это я о своём. Могу я идти?
– Конечно, можете, Александр.
«Итак, две недели».
Две недели – это двенадцать рабочих дней или семьдесят два часа, провести которые предстоит под шушуканье за спиной и глумливые усмешки в лицо. Да, всё стало настолько плохо: если до выходных Алекс лишь нарывался на молчание, куда бы ни зашёл, да время от времени ловил на себе следящие взгляды, то сейчас… Кто это был? Кто пустил слух? Жека пока не появлялся на работе, но на днюхе присутствовала Юля… так что о природе отношений между Алексом и Максимом она вполне могла узнать от него или даже догадаться самостоятельно. А потом поделиться этим с кем-то из кассирш.
«Сука».
И теперь всё окончательно скатилось в тартарары. Языки людей развязались. Алекс услышал много интересного о себе, например, за какие именно заслуги получил аванс раньше времени, в то время как остальным его задержали. И вода-то в кулере кончилась потому, что он не догадался позвонить в службу доставки, хотя никто за ним эту обязанность не закреплял. Как и обязанность убирать недоеденный кем-то йогурт. Его даже умудрились сделать виноватым в обрушившихся проверках: налоговой, пожарной, трудовой… словно после вызова полиции все остальные инспекции города вдруг вспомнили о существовании их магазина.
Но если бы вся эта суета смогла отвлечь Алекса о от бесконечных самокопаний, он был бы только благодарен. Однако это так не работает. Отвлекать должно что-то хорошее… или хотя бы нейтральное. А тут только выберешься из омута спутанных мыслей – и вот уже к горлу снова подкатывает тошнота и остаётся лишь снова забиваться обратно, и делать вид, что нет тут никакого Александра и не было никогда.
Конечно, можно не замечать. Не реагировать. Вести себя как обычно. Вот только за этой непроницаемой стеной слишком душно. Алекс никогда не был особо общительным, но и считать окружающих мебелью – для него чересчур. Вот и получается, что выйдя из кабинета директора и заметив Юлю, он сразу поворачивает в сторону, но на сетчатке глаза всё равно успевает отпечататься и её вдруг замедлившийся шаг и внезапно утратившее деловое равнодушие лицо.
– Ал… – доносится вслед.
«Наплевать».
Проходя мимо касс, Алекс бросает взгляд на стеклянные двери, и на миг ему кажется, что… Но нет. Никто там не стоит в знакомой куртке. Просто старый жёлтый стенд сменился на красный.
«Ерунда».
Он правда старается не думать об этом. Но пока получается плохо. Точнее – совсем не получается.
Когда Максим исчез, Алекс первым делом принялся отгонять от себя мысли вроде: «он получил, что хотел, и сбежал» – ведь более вероятно, что виноваты менты. Алекс даже сходил в тот полицейский участок и нашёл того следователя… и узнал, что Жека заявление забрал. Но тогда… выходит, случилось что-то ещё.
Но почему нет ни звонка? Или хотя бы sms? Алекс пытался вспомнить какую-нибудь полезную инфу, чтобы начать поиски самому… но в голове отложилось лишь два слова: «аудит» и «завод».
Да, он спросил Максима только об этом. Хотя мог бы… ведь было столько времени и столько возможностей… почему даже не попытался узнать о нём хоть чуточку больше? Почему думал и беспокоился только о себе?
Может, потому что считал, что впереди ещё целый месяц?