Не хотел лезть с вопросами?
Просто не задумывался?
Но спроси его кто сейчас, что он знает о Максиме, Алекс ответит: «ничего». Ни фамилии, ни возраста, ни семейного положения. Ведь это не имело никакого значения! Но как же теперь найти пропавшего человека?
И стоит ли его искать?
Где-то глубоко в груди болезненно ноет. Но возможность, что Максим исчез, потому что захотел – с каждым днём кажется всё более вероятной. И стоя под навесом остановки в ожидании маршрутки, Алекс пинает железную ножку скамьи, пока пальцы под прорезиненной тканью кроссовка не немеют от боли.
«Я виноват? Я сделал что-то не так? Или Макс задумал это с самого начала?!»
– Хочешь кушать, Сашенька? – встречает его встревоженный голос матери, стоит зайти домой. – Я сварила свежего борща… и разогрела пару котлеток с капусткой…
– Спасибо, не хочу.
– Ты уже поел?
– Да… заказали с ребятами в пиццу…
К сожалению, у него нет возможности запереться в отдельной комнате, да и лечь просто так в постель тоже нельзя – мама точно решит, что он заболел, и начнёт хлопотать. Поэтому Алекс почти до полуночи пялится в комп. И время от времени заходит на форум – убеждается, что новых сообщений нет, закрывает вкладку и решает большее её не открывать… но через пять минут снова вводит в адресную строку всё тот же домен. Словно сумасшедший.
Словно идиот.
Наконец, ему приходит в голову идея о последнем месте, где могут знать хоть что-то. И потому утром, едва затолкав в себя кофе с бутербродом, Алекс доезжает до остановки около магазина, но направляется не на работу, а на Старовойтово 18б.
На лестничной площадке и на двери не заметно никаких следов пятничной пьянки. Впрочем, откуда им взяться? Вряд ли тут орудовали ломом… но всё-равно «нормальность» эта кажется какой-то слишком обычной.
Почти сразу после звонка с той стороны железной двери доносится скрежет отодвигаемого затвора глазка. Алекс физически чувствует на себе изучающий взгляд, правда пока не знает, кому он принадлежит: Жеке или Артёму. А когда замок щёлкает, сначала даже не узнаёт открывшего: на парне свободное худи с широким капюшоном, из под которого в тёмной прихожей не видно лица… но рост… Жека немного ниже него. Да, это точно Женёк.
– Привет, – кивает Алекс. – Я у тебя тапки оставил.
Открывший не спешит двигаться с места и впускать его внутрь.
– Ты один?
Алекс невольно оглядывается. Секунду назад он был совершенно уверен, что пришёл один, но вопрос прозвучал так резко и агрессивно – показалось, кто-то прямо сейчас выскочит из-за спины. Но нет. Никого.
– Один…
– Хорошо, – кивает голова в капюшоне, и Алексу наконец-то позволяют переступить порог.
Войдя в большую комнату первым и подхватив со стола компресс вместе с пиалой, Жека заваливается на диван и ставит её себе на грудь, а пакет с толчённым льдом перекладывает на переносицу и глаза.
– Больничный тётя выписала?
– Не-а, в травме на пять дней дали.
– Понятно.
Видя, что Жека не рвётся общаться, Алекс осматривается. Он пока не решается спросить о том, зачем на самом деле пришёл, и выглядывает в коридор. В сторону второй комнаты.
– Эм-м, мои тапки же не у Тёмыча?
– Хуй знает.
Делать нечего. Алекс доходит до закрытой двери. Берётся зв ручку… закрыто.
– Твоего соседа нет дома? – Жека не отвечает, и Алекс, потоптавшись, возвращается в его комнату. – Когда он вернётся?
– После пяти, – буркают из-под компресса.
Нет, столько Алекс ждать не может, ему на работу.
– Я зайду после девяти?
– Один?
– А что?
– Ты всё ещё… тусуешься с тем типом?
Удачно, что Жека сам поднял эту тему. Однако то, как поставлен вопрос… За кого он его вообще принимает? За гея-тусовщика, который сегодня ебётся с одним, а завтра с другим?!
Стоя в дверях, Алекс медленно считает про себя до десяти и переводит взгляд на приоткрытый балкон, на широкий подоконник, на ряды пустых пивных банок под ним… но успокоиться полностью у него так и не выходит.
– А ты всё никак не угомонишься? – закипает яростью собственный голос, становясь больше похожим на шипение. – Или тебе мало втащили?
Немного заторможенная рука Жеки приподнимает компресс, и в Алекса втыкается взгляд всё ещё опухшего глаза. И взгляд этот кажется удивлённым. Даже ошарашенным.
– Так ты знал?! И те козлы тоже по твоей наводке ко мне заявились?!!
– Что?.. – от удивления Алекс даже забывает про свою злость. – О чём ты?
– А разве нет?
– Что «нет»?!
– М-м-м… да как сказать…
И снова в груди что-то взрывается, и уши наполняются шумом. Пальцы сжимают лакированный деревянный косяк двери… но тут же медленно разжимаются. И так же неспешно Алекс перешагивает порог комнаты и подходит к дивану.
– Что-то ещё случилось, Жека?
– Ничего.
– Не ври.
Он сам поднимает пакет со льдом. И мгновенно понимает, что на лице Жеки прибавилось синяков. Даже вот эта вот переносица утром в субботу не была настолько распухшей. И совершенно точно глаз у Жеки был подбит только один.
– Ты… он… это Макс тебя так? Чтобы ты забрал заяву?
Дышать становится трудно. Но почему-то перед глазами уже стоит весьма достоверный образ: вот Максим холодно улыбается, а вот уже расчётливо избивает Жеку без малейшей жалости.
– Или… за то, что ты… и те девки…
Нахмуренные брови на взбитым всмятку лице почти не меняют его выражения. И всё же Алекс улавливает настороженность. Да и отвечает Жека не сразу, словно ему требуется время, чтобы подобрать правильные слова. Наконец он произносит одно только:
– Нет.
Алекс склоняет голову к плечу, всерьёз задумавшись, а не приложить ли и свой кулак к этому натюрморту. В конце концов, одним кровоподтёком больше, одним меньше…
– Я не знаю этих ребят, – неожиданно продолжает Жека, приподнимаясь и отбирая свой компресс. – Подошли позавчера, когда я высунулся в магазин. В общих чертах речь шла о заявлении и твоём парне. Но… меня ещё следак предупредил, что с Зотовым лучше дел не иметь… так что, хуй знает…
– Зотовым?
– Что, впервые слышишь фамилию своего ёбаря?
Алекс с трудом сдерживает желание уебать Жеке. И для этого ещё раз медленно досчитывает про себя до десяти. А потом почти спокойно интересуется:
– А твой следак не уточнил, почему с ним лучше не связываться?
В ответ Жека рывком садится, скидывая лёд в пиалу, и снисходительно вздыхает. Косится на Алекса наименее опухшим глазом. И вздыхает повторно.
– Папаша твоего ёб- …парня – какой-то крутой адвокат из Москвы. И кажется, позавчера со мной провели воспитательную беседу его помощнички. Серьёзные такие дядьки.
– Позавчера? – уточняет Алекс, стараясь дышать ровно.
– Ну… – Жека снова морщится. – Сегодня что? Среда? Ну, может, по позавчера…
«По позавчера» было воскресенье. День, когда исчез Максим. Что если его тоже… эти дяди… Но почему? Отец узнал о наклонностях сына? Но разве это не глупо? В конце концов, Максим же не ребёнок…
Квартиру Жеки Алекс покидает в весьма спутанных мыслях. Да и на работе больше просто слоняется между стеллажей, чем занимается делом. Но ему наплевать на строгие взгляды старшего по залу – хотя то, как Геннадий неожиданно встаёт между ним и каким-то зелёным стажёром, вызывает усмешку. Словно мамаша, закрывшая своим телом птенца от грозного хищника… или, скорее, мерзкого – если судить по выражению лица мужчины. И в этот раз Алекс специально остаётся на месте и даже привстаёт на цыпочки, чтобы рассмотреть загороженного мальчишку. Скорее всего, недавнего школьника, не пошедшего в десятый класс… но зато с уложенными в модельную причёску трёхцветными волосами и с выправленной из брюк фирменной рубашкой, расстёгнутой чуть ли не до пупа. Один его пойманный взгляд говорит Алексу, что парень – избалованный мажор, привыкший на всё и вся смотреть свысока. Даже хуже, чем Жека. И ещё… может, это глюк, но что-то есть в его глянцевом облике эдакое…