Алекс никогда не был поклонником этого продукта, но сейчас у него, несмотря на волнение, под языком скапливается слюна.
– А ты не подсказывай, – хмурится лейтенант. И подпирает подбородок второй рукой. – Ну так… что?
– Я знаю этого человека, – осторожно отвечает Алекс. Он уже один раз обманулся, решив, что Максу ничего не грозит, и всё это лишь какой-то розыгрыш – так что теперь пристально следит за выражением лиц. – Но я ни разу не видел его паспорт, поэтому не могу утверждать, какие там написаны имя и фамилия…
– Ловко, – хмыкает лейтенант. – За это можно и выпить.
– Можно, – кивает Максим.
И подхватывает почти пустую бутылку, разливая содержимое по двум мелким рюмкам. Алексу же остаётся только наблюдать за происходящим и пытаться уловить в нём смысл. Но когда двое заканчивают дожёвывать свою немудрёную закуску, он решается спросить:
– Могу я узнать… что произошло?
Задумчивый взгляд ещё больше покрасневших глаз лейтенанта вновь соскальзывает к Максиму – тот сидит на стуле боком и занят раскладыванием кусочков сала на ломте хлеба. Но вот уже берёт двумя руками узкий тонкий нож и начинает медленно и сосредоточенно нарезать его на почти одинаковые квадратики.
– Да ты… вы берите стул, господин Астеньев… и присаживайтесь тоже.
Честно говоря, Алексу и у двери совсем не плохо. Но приходится подчиниться, взять широкий стул с полу-отвалившейся сидушкой и устроиться на некотором отдалении от Максима. И тут же поймать на себе его острый взгляд. Взгляд, который может означать всё, что угодно: от обиды – «ты меня сторонишься?», до совершенно однозначного (но и совершенно неуместного в данной ситуации) желания.
– Kхм… – оставив голову в одной руке, другой лейтенант извлекает из-под стола третью рюмку и ставит перед Алексом. – Итак, задержанный отказался предъявить удвст… увдст… короче, какой-нибудь документ. И был приглашён в участок… для выяснения личности… по подозрению… ну похож он на пару фотороботов…
– Не похож, – хмыкает Максим и закидывает ногу на ногу, откидываясь на жалобно скрипнувшую спину стула. – А даже если и похож – ни эту, ни какую-либо другую причину мне не озвучили. А задерживать «просто так» меня никто не имеет права.
– Не только тебя, – снова вздыхает лейтенант. И судя по его ещё больше поскучневшему лицу, они только что вернулись к предмету спора. – Но и ты не имел права отказываться подчиняться! Это, между прочим, тысяча рублей штрафа!
Услышав настолько мизерную сумму, Алекс невольно моргает пару раз. Засунутые в подкладку купюры, выданные банкоматом, всё ещё слегка оттягивают край пальто, но на душе сразу становится легче. Правда, лишь до тех пор, пока лейтенант не договаривает до конца:
– Однако ты не только отказался, но ещё и словесно их обласкал! Прилюдно! А это уже тянет на сорок косарей!
Сердце ёкает. Это примерно половина взятой им суммы… Но всё ещё остаётся шанс освободить Макса даже без взятки, а вполне законным путём – выплатив штраф.
– Но вот скажи, сделай милость, – повышает голос лейтенант, и всё внутри замирает, – зачем ты ещё и кулаками решил помахать?
«Блять!»
– Сколько? – обречённо выдыхает Алекс.
– А? – лейтенант оборачивается с таким недоумением, словно уже успел забыть о его присутствии. И вдруг опускает взгляд к так и не опустошённой Алексом рюмке. – Ты должен выпить за моё повышение, Астеньев.
– Простите, я…
– Если он это выпьет, – вмешивается Максим, – то уснёт и заблюёт тебе весь кабинет. Причём именно в таком порядке.
Потом дотягивается до его рюмки и опрокидывает в себя. Морщится. И бросает в рот сразу три сальные канапешки.
– …но я вас поздравляю, – решает всё-таки закончить фразу Алекс. – Так на сколько он… намахал кулаками?
– Лет на пять, – пожимает одним плечом лейтенант. – Или миллион штрафа.
«Миллион?!»
«Миллион…»
Миллион – это много. За миллион в Ярославле можно купить однокомнатную квартиру. И то – если очень поискать и не привередничать. Алекс как-то интересовался, сколько стоит снять жильё, но на глаза попадались и объявления купли-продажи… И это просто невероятно, что подобную сумму можно проебать, всего лишь врезав менту…
«…он ещё что-то сказал про пять лет?»
– Ты забыл упомянуть, какое наказание ждёт твоих парней за превышение служебных обязанностей, – врывается в мысли Алекса спокойный голос Максима (даже чересчур спокойный – как для пьяного, так и для взятого под стражу). – Во-первых, задержание было само по себе незаконным, а во-вторых, мне они тоже напинали… и если я воспользуюсь правом на звонок и вызову своего адвоката, а заодно и пройду медицинское освидетельствование – то, что пинали не по самым заметным местам, им вряд ли поможет.
Алекс внимательнее всматривается в его лицо. Следов ударов действительно нет, только немного содрана кожа возле виска… но судя по тому, насколько испачкана и даже порвана в паре мест одежда, помутузили Максима знатно. Однако будь он обычным парнем без влиятельного папочки, избившим его ментам всё сошло бы с рук…
…хотя сам виноват, что нарвался. Ну правда, кто бы стал его трогать, не пусти он в ход кулаки?
А в кабинете тем временем никто пока не произносит ни слова. Двое мужчин сидят напротив друг друга, причём один выглядит так, как будто на его плечи свалился как минимум небосвод, второй же постукивает пустой рюмкой по свежей газете, цепочка его наручников задевает край стола и позвякивает.
Кажется, это пат.
– И не забывай, – вдруг нарушает тишину Максим, – что свои новые лычки ты получил за то, что сдал меня.
Алекс вскидывает брови, и Макс, повернувшись к нему, объясняет:
– Господин Исаев решил, что господин Зотов просто обязан узнать, с кем и чем именно занимается его сын вдали от дома.
– А разве он не из-за…
Заметив поджавшиеся губы Максима, Алекс осекается. Ему действительно лучше не говорить ничего лишнего. Но брови Исаева приподнимаются, а взгляд становится ну очень заинтересованным – и Алекс не придумывает ничего лучше, как задать вопрос, уже некоторое время крутящийся на языке:
– Если вы и так знаете, что это Максим Зотов, зачем позвонили мне? Вы же сами можете подтвердить его личность…
На этот раз лейтенант указывает на задержанного не взглядом, а кивком. Брови же его вплотную сходятся над переносицей.
– Он захотел.
Подозрительно немногословно. Алекса снова вопросительно смотрит на Максима. Тот поджимает губы и отводит взгляд, щелчком пальца отправляя квадратик с салом к его краю стола. Алекс ловит мини-бутерброд, но опускает обратно на газету. И вновь молча поднимает глаза на Максима.
– Не смотри так на меня, Джеф. Я просто хотел поскорее тебя увидеть.
– Но лейтенант сказал, что подъехать надо утром…
– Старший лейтенант, – встревает Исаев. – И да, я сразу его предупредил, что не погоню тебя через весь город посреди ночи.
– Но почему вы вообще уступили его требованию?
Ещё не договорив вопрос, Алекс уже догадывается, каким будет ответ. И оказывается прав.
– Да как-то не хочется потерять новые лычки, едва их получив… – вздыхает Исаев и разливает водку по трём рюмкам. – А если его папаша способен так легко их раздавать, то и забирать – тоже… Так что почему бы нам не выпить за здоровье этого светлого человека?
Не дожидаясь ответа, он опрокидывает рюмку в себя. Алекс и Максим остаются сидеть неподвижно. Xмуро глянув на них, Исаев вдруг упирается в столешницу руками, пошатываясь встаёт, вытаскивает откуда-то сбоку идеально ровную фуражку, криво напяливает её на макушку и с трудом выбирается из-за стола, по дороге своротив с места Алекса вместе с стулом.
– М-мне надо отлучиться. Не р-расходитесь…
Дверь захлопывается, и в кабинете остаются только двое. И один из них тут же наклоняется, хватает за сиденье стула второго и подтаскивает к себе. У Алекса мурашки пробегают по спине от пронзительного скрежета деревянных ножек о такой же деревянный паркет. Но вот колени упираются в чужой стул, за подбородок хватают властные пальцы – он пытается отстраниться, но губы Макса всё равно его настигают. Они обжигающе горячи.