Неожиданно, но эта мысль не кажется такой уж абсурдной. Хотя и несколько пугающей.
– А ты, выходит, женщин боишься?
Теперь настаёт очередь Максима замедлиться. Алекс проходит мимо, давая ему время обдумать ответ. И спустя примерно минуту за спиной раздаётся:
– Не то чтобы боюсь… скорее, плохо переношу.
– Это типа, как с пауками?
– Нет, как со скрипом мела по доске… только не звук.
– Почему сам не рассказал?
Алекс останавливается и оборачивается, встречая довольно угрюмый взгляд. И мысленно прикидывает поверх высокой фигуры в красной куртке образ статного мужчины в длинном чёрно-синем плаще с игровой аватарки. Да, если взять какие-то отдельные черты как во внешности, так и в характере – «Маркус» во многом копия Максима. Выжимка из него. А оригинал… оригинал только на первый взгляд загадочен и малоэмоционален. А вот посмотри на него сейчас – и увидишь человека, полного противоречий и неуверенности в себе. Слишком заботящегося о внешнем. И прячущего не самое идеальное нутро.
«Хотя кто его не прячет?»
– Максим, у каждого есть свои секреты. Я не имею в виду, что ты должен рассказать мне их все… но ведь о некоторых легко догадаться. А некоторые мне бы не помешало узнать до того, как… столкнуться с последствиями. Или ты настолько мне не доверяешь?
Остановившись в паре шагов, Максим молча смотрит на него. Под ярким солнцем особенно отчётливо видны разорванные и испачканные места на красной куртке и чёрных джинсах. Если подумать – это, наверное, низко, лезть с нравоучениями сейчас, когда он настолько уязвим: пару недель назад у Максима была хорошая работа и деньги, теперь же он в бегах от собственного отца, без гроша, да ещё и похож на бомжа, подобравшего испорченные брендовые шмотки. Ладно, хоть побриться успел…
– Или ты думаешь, что я сбегу, если узнаю о парочке твоих фобий? Макс, ты связал меня и практически изнасиловал – и даже это не заставило меня сделать ноги… Pазве что-то может быть хуже?
Дверь подъезда, у которой они стоят, внезапно открывается где-то между «изнасиловал» и «сделать ноги», так что последние слова Алекс договаривает уже не так уверенно, косясь на женщину, пытающуюся вытащить широкую детскую коляску на крыльцо. Он ещё только раздумывает, не помочь ли ей, а Максим уже придерживает одной рукой дверь на пружине, а второй приподнимает коляску за капюшон.
– С-спасибо.
Мельком, но Алекс успевает заметить внутри круглое личико и крупные светлые глаза, словно у куклы. И засунутый в рот палец, окружённый мелкими слюнявыми пузырями. Но женщина уже направляет коляску в сторону двора, а Максим провожает её странным задумчивым взглядом. И Алексу вдруг приходит в голову, что ему, возможно, хочется завести нормальную семью. Быть может, не прямо сейчас, но когда-нибудь…
– Да, – вдруг произносит Максим, выдёргивая из раздумий. – Ты не сделал ноги. Ни тогда, ни позже… И это удивительно. На самом деле, я привык, что как только люди узнают обо мне хоть немного – они или решают воспользоваться полученными знаниями, или отстраняются и исчезают. Ты… ведёшь себя иначе. И из-за этого только неспокойней, ведь я не знаю, не станет ли какая-то мелочь последней каплей в чаше твоего терпения…
«Моего… терпения… А разве ты не специально испытываешь его?»
Алекс проглатывает просящийся на язык вопрос, и задаёт другой:
– Что же ты с ними делал? С теми людьми?
Лицо Максима мгновенно застывает – изменения почти неуловимы, оно и до этого не выглядело особенно расслабленным, но теперь даже его мягкие губы начинают казаться вырубленными в камне.
– Ничего. Почти ничего.
«Вот оно. Снова. Открылся немного – и тут же заперся на замок. Или это просто я спрашивать не умею?»
Тяжело. Это действительно тяжело. Видеть перед собой обманчиво распахнутую дверь и понимать, что за ней скрыт человек, вляпавшийся в настоящее дерьмо, но при этом пытающийся делать вид, что у него всё под контролем и никому не стоит о нём волноваться…
– Ладно, – Алекс вздыхает. – Подожди меня здесь.
И скрывается в подъезде. Быстро поднявшись на последний пятый этаж, он немного нервничает, но когда после звонка дверь открывается, и в небольшую щель выглядывает молодое лицо дочери тёти Веры, выдыхает с облегчением – с ней ему всегда было проще иметь дело.
– Привет, Маш, та квартира свободна?
– Саня? Привет, свободна. Только там небольшой погром с прошлых выходных… я всё собиралась сходить и убраться, да только…
– Маш, я уберусь. Тысячи хватит?
– А ты на сколько туда?
– Ну… может, на пару дней… или недель… В общем, на сколько пустите.
– С мамкой поругался, что ли? Или подружку нашёл?.. – не дожидаясь ответа, голова, замотанная в банное полотенце, втягивается обратно в квартиру, до Алекса доносится тихий «звяк», и вот уже Маша выглядывает обратно. – Ладно, до следующих выходных можете покувыркаться, а там у маман жених из командировки возвращается – чтобы ключи вернул!
– Понял!
Взяв тяжёлую связку из одного длинного толстого ключа и одного маленького, почти игрушечного, Алекс быстро пробегает один пролёт – но на уже втором замедляется. У него появляется странное ощущение, словно что-то не так. Словно он о чём-то забыл. И где-то в районе третьего этажа это ощущение превращается в уверенность – как раз, когда в кармане просыпается телефон. Увидев на дисплее знакомое имя, Алекс переводит взгляд на время – но когда подскочившее к горлу сердце уже готовится примёрзнуть к нёбу, вспоминает, что уволился и лишь дорабатывает последние деньки, так что опоздание никак не скажется на его будущей зарплате – просто потому, что её не будет.
– Геннадий Алексеевич?
– Где тебя носит?! – судя по тону, старший в гневе. – Вчера на инвентаризацию не остался, сегодня опоздать решил?!
«Точно, вчера же был четверг…»
– В связи с семейными обстоятельствами… – начинает Алекс неуверенно, но быстро решается, прочищает горло и заявляет: – Геннадий Алексеевич, я сегодня беру отгул.
– Какие такие обстоятельства?! Какой отгул!? Надо заран-…
Отняв телефон от уха, Алекс несколько секунд смотрит на дисплей, отсчитывающий время звонка, а потом нажимает на красную иконку, отрубая звонок. Почти мгновенно на экране вновь появляется анимация входящего вызова, а подъезд оглашает одна из стандартных мелодий самсунга – а ведь подобная назойливость вряд ли прописана в должностных обязанностях старшего смены.
– Геннадий Алексеевич, я не могу сейчас говорить. Давайте завтра.
– Александр, это возмутительно! Имейте в виду, обычным штрафом вы не отдел-…
Алекс опять отключается, а потом быстро загоняет номер в игнор. Он не чувствует никакой вины. И лишь уже начав снова спускаться, неожиданно осознаёт: если вчера был четверг, то сегодня – пятница, а значит, завтра у него выходной. Конечно, есть те, кто работает по шахматным сменам, но у Алекса шестидневная и шестичасовая рабочая неделя – то есть Геннадию придётся ждать объяснений до послезавтра.
– Квартира есть!
Спрятавшийся в тень Максим выходит из-за крыльца.
– Что дальше?
Он улыбается, только веселья в этой улыбке не больше, чем в дождевой луже.
– Продукты. А ещё тебе надо купить телефон, – Алекс снимает пальто и, продев пару пальцев в петлю, закидывает за спину. Ему не очень хочется поднимать неприятную тему, но лучше прояснить всё с самого начала. – Кстати, ты уже думал, чем займёшься? Моих финансов нам вряд ли надолго хватит.
– Вообще-то, я собирался просто подождать.
Алекс так низко склоняет голову к плечу, что касается ухом пальто. Но Максим, похоже, не собирается ничего добавлять к своему ответу, а значит – у Алекса есть выбор: вспылить или подумать. Или подумать, а потом вспылить. Ну правда, это смахивает на проверку… или его терпения, или умственных способностей.
– Твоя сестра должна что-то прислать? Документы и деньги? Почтой или курьером?.. Нет, почтой вряд ли, адрес же она не знает… или знает? Ты ей сказал?..