Я подошел к столу. Остановился. Затаил дыхание. И увидел.
Увидел мертвую песчанку, ее скорченное окоченевшее тельце. И два слова, нацарапанные красным маркером на столе: МОНСТРЫ РУЛЯТ.
12
— Мама! Папа! — завопил я.
Я услышал их глухие шаги в коридоре. Они ворвались в комнату.
— Бобик? Что это? — воскликнула мама.
Я не мог говорить. Я ткнул пальцем в мертвую песчанку на моем столе.
— С-смотрите, — удалось выдавить мне.
Они подошли к столу и уставились на мертвого зверька и красные каракули.
— Глазам своим не верю! — вскричал папа. — Ты… ты думаешь, песчанку принесли из моего магазина?
Он наклонился, чтобы рассмотреть получше.
— Я… я не знаю, — пробормотал я.
— Я принесу бумажные полотенца и мы уберем ее, — сказала мама мягко.
Папа кивнул.
— Кто здесь был? — закричал я. — Кто заходил в мою комнату? Кто это сделал?
Мама обняла меня обеими руками, чтобы успокоить.
— Я все уберу, — сказала она. — Нет проблем.
— Тебя что, не интересует, кто это сделал? — воскликнул я.
— Думаю, кто-то очень хотел тебя напугать, — сказал папа, потирая подбородок.
— Пожалуй, у него получилось! — сказал я. — Кто-то знает, что у меня проблемы с монстрами. Кто-то…
Мама ушла на кухню. Папа остался — склонившись над столом, он рассматривал труп песчанки.
Мне казалось, что голова у меня вот-вот лопнет и мозги полезут из ушей. Это наверняка дело рук Монро.
— Монро был здесь, — пробормотал я. — Сегодня днем.
Папа покосился на меня.
— Да?
— Просто говорю, — ответил я.
Он пожал плечами.
— Монро — этот твой друг, верно?
— Да. Но…
Я умолк. Я не хотел говорить с родителями о Монро. У меня не было никаких доказательств. И если бы я рассказал им, что он иногда бывает каким-то мохнатым монстром, они бы просто подняли меня на смех. Они бы сказали, что я снова все выдумываю.
Мама быстро вернулась и завернула мертвую песчанку в бумажное полотенце. Та уже изрядно попахивала. Я знал, что запах останется даже после того, как уберут трупик.
Мама взяла губку и стерла два красных слова. Она покачала головой.
— Бобик, что, по-твоему, здесь произошло? У тебя есть какие-нибудь соображения?
— Нет. Не знаю. Правда, не знаю. Все, что я знаю — мне теперь всю неделю будут сниться кошмары!
Я не ошибся. Той же ночью мне приснился ужасный кошмар.
В этом сне я уже не был в воде. Теперь я бежал через наш район. Была ночь, темная и промозглая. И я слышал, как кто-то смеется. Резким, жестоким смехом.
Я бежал и бежал. Но смех преследовал меня, несся за мной по пятам. Я зажал руками уши и побежал так быстро, как только мог.
Но я не мог избавиться от него. Смех становился все громче, пока не превратился в рев. Монстр смеялся. И я знал, что он прямо у меня за спиной.
Я боялся обернуться. Я изо всех сил пытался бежать быстрее. Я бежал между домами, через живые изгороди. Я бежал через задние дворы, и вниз по аллее, и гравий хрустел у меня под ногами.
Уходи. Пожалуйста, прекрати смеяться! Перестань преследовать меня!
И снова я понимал, что я сплю. На бегу я изо всех сил пытался проснуться, вырваться из этого кошмара. Но увы.
Дома пропали: теперь я продирался через темный лес. Ботинки скользили по толстому слою сухих листьев. Согбенные стволы деревьев, чернее ночи, возникали у меня на пути, как будто пытались преградить мне путь.
И снова, звучал у меня в ушах страшный смех.
Я ахнул. Кто там стоит перед толстым древесным стволом? Я пробежал мимо него. Я щурился, пытаясь его разглядеть. Кто там стоит? Кто мне снится?
Харлан. Да. Харлан. Он стоял, положив одну руку на ствол дерева, наблюдая за мной, когда я пробежал мимо него. Его лицо ничего не выражало. А потом, при виде моего ужаса, он осклабился. Широкий, зубастый оскал.
Но Харлан не смеялся. Он только смотрел, наслаждаясь моим страхом. Он исчез позади, когда я бросился дальше в чащобу. Я бежал, пока не кончились силы.
Казалось, грудь моя вот-вот лопнет. Ноги не могли больше сделать ни шагу. Кровь стучала в висках.
У меня не было выбора. Я резко повернулся. Повернулся лицом к чудовищу. Меня колотила дрожь.
Было слишком темно, ничего как следует не разглядеть. Деревья застили небо, скрывая меня в глухой, чернее чернил, тени.
Но я видел его красные глаза. Глаза монстра горели, словно огонь. Я видел очертания его массивного, покрытого мехом тела. Я видел, как поднял он гигантскую лапу — и направил ее на меня.
Он указал на меня, сверкая глазами, и прорычал: