Так вот, гостили мы у Алены, гуляли до моря и обратно через заброшенный пансионат «Солнышко» и вдруг вышли буквально на съемочную площадку! Перед нами разворачивались сцены фильма Андрона Кончаловского «Дом дураков»! Были выкопаны ямы, изображающие воронки от снарядов, а на одном из белых бесхозных корпусов большими буквами черной краской было намалевано рабочее название фильма – «Бедные люди».
Очаровательная Юлечка Высоцкая, молодая жена Кончаловского, та самая, которая так непосредственно кормит своего знаменитого супруга томатным супом, та самая, которая так самозабвенно колотит доской перец в салфетке и всерьез верит (или делает вид, что верит), что взрослый, тяжело и много работающий мужчина (в смысле супруг) может насытиться паровым шпинатом, так вот та самая исполнительница главной роли в фильме сидела на краю площадки в плетеном кресле, а на голове у нее была ШЛЯПА! Я в принципе люблю шляпы, как с полями, так и без них, но это было что-то! Не шляпа, а мечта! Она была огромная, круглая, как южное солнце!
Вот эта самая шляпа, точнее ее светский вариант, и было первым, что пришло мне в голову, когда мой милый Леша сделал мне предложение!
Услышать от любимого слова с предложением руки и сердца – что может быть желаннее! Однако в моем случае я даже не мечтала еще и о таком счастье! Помнится, давно, в начале нашего романа с Алексеем он как-то сказал:
– Люблинская, солнышко мое! Давай с тобой не будем жениться! – я даже не нашлась, что ему ответить, так как чисто теоретически я замуж стремилась, но практически была еще не готова к такому серьезному повороту в жизни. Да и годы свободы сделали свое черное дело – кто же добровольно расстанется с волей! Но ответа мой милый и не ждал, просто поспешил закончить свою мысль:
– Все мои жены меня не любят! А я так не хочу тебя потерять!
– Как скажешь, милый! – легко откликнулась я.
Еще пару раз он заводил разговор насчет совместного проживания, но разговор был не конкретным, а гипотетическим и эти беседы я не поддерживала, так как боялась напугать своей решительностью. Кроме того, Кайлис все время ехидно спрашивал в телефон, когда состоится моя свадьба!
Про Кайлиса-то мы и забыли совсем! А ведь он никуда не исчез! Напротив, он звонил, все время звонил! Просто достал меня уже своими звонками! Причем он не просто звонил, а желал встречаться и так далее и тому подобное! Злился, что я всячески увиливаю, и возмущался в своем репертуаре:
– Ну что! Думаешь, Москву уже покорила, …? Погоди! Голой жопой на асфальт падать будет больно! – я вежливо прощалась, сославшись на занятость, но он звонил снова:
– Опять занята? Знаю я с кем ты там, в своем общежитии занята! Ты только с рабочими не трахайся! А то директор после рабочих не возьмет, …!
А мне он был уже малоинтересен: я полностью была поглощена Лешей и нашим с ним чувством! Конечно же, я вполне понимаю возмущение и настойчивость Валентина – кому приятна такая отставка! Надо было бы сказать Кайлису, что вакантное место в моем сердце уже занято, причем прочно и навсегда, но я боялась сглазить свое долгожданное счастье! Расколоться мне все же пришлось, но уже по прошествии времени, после прописки, причем спровоцировал это объяснение не кто иной, как сам Леха. После очередного Кайлисовского звонка и обычного уклончивого телефонного разговора он, такой всегда деликатный, вдруг ревниво сказал:
– А ведь ты с ним спала! И еще с кем-нибудь раньше!
Этот выпад был так нелеп, а душа моя и сердце так были полны светлого и незамутненного чувства, что я просто повернулась, молча ушла на кухню, где и осталась сидеть в растерянности. Не прошло и двух минут, как Алешенька пришел ко мне, опустился передо мной на корточки (а вовсе не на колени, как принято писать в любовных романах!), заглянул в глаза и тихо произнес:
– Не плачь, милая! Ведь у тебя тогда не было Меня!
Пришлось раскрыть мою тайну Кайлису, чтобы оградить любимого от мук необоснованной ревности. Еврейская реакция была непредсказуема! Только что он возмущался, что, цитирую, «пошла п… по кочкам», как вдруг стал вежлив и осторожен в высказываниях, лишь услышал про серьезные отношения, прописку и прочие атрибуты моей достойной жизни! Но его песня в моей личной жизни уже была допета до конца – что бы ни случилось со мной дальше, но полюбить его обратно я уже не смогу!