В последней фразе заключалась горькая ирония: Дорси не хуже своих студенток знала, что в колледже не только богатых мужчин, но и богатых женщин днем с огнем не сыщешь. Большинство студенток поступило в «Северн» из-за скромной платы за обучение и приличных стипендий; очень немного здесь было таких, что смогли бы получить образование где-то еще.
И сама Дорси совсем недавно была такой же бедной студенткой. Занять нынешнее положение ей помогли мозги. У нее не было ни денег, ни связей в обществе, ни даже семьи — только мать. Но Карлотту Дорси принимала во внимание только в те дни, когда та не доводила ее до белого каления; а это значило, что и теперь, как, впрочем, и прежде, настоящей семьи у нее нет.
Вернув мисс Дженнингс книгу и тряхнув головой, чтобы прогнать смутное огорчение, Дорси продолжила лекцию. Остаток первой пары, а за ней и вторая прошла без приключений. Как обычно, Дорси впихивала в скучающих студенток сведения, которые они забудут на другой день после зачета (если запомнят что-нибудь вообще). О дурацкой книжонке она и не вспоминала.
До следующего раза.
Дорси стояла в очереди в столовой, чтобы заплатить за ленч — крошечный «Спикере» и банку диет-пепси. Напротив, перед книжной лавкой, переливался кричащими цветами огромный рекламный плакат. Громадные алые буквы на плакате возвещали о появлении в продаже книги, изображение которой красовалось тут же. Разумеется, это была она — «Как заарканить миллионера». Возле этой громадины кучковались три первокурсницы: нетрудно было догадаться, что они с таким громадным интересом обсуждают.
Что ж, о вкусах не спорят, сказала себе Дорси, видя, как, поболтав и похихикав вволю, вчерашние школьницы вытряхивают из рюкзачков приличную сумму и покупают по экземпляру «Миллионера».
Третий случай произошел, когда, окончив занятия, Дорси ехала в метро на свою вторую работу. Оторвавшись на секунду от биографии Ганди, которую искала несколько месяцев, она увидела перед собой все ту же знакомую обложку. Читательница, весьма юная девица, шуршала страницами с таким энтузиазмом, словно Лорен Грабл-Монро открывала ей заветные тайны мироздания.
Дорси тяжело вздохнула и вернулась к истории ненасильственного пассивного сопротивления. Мысли ее, впрочем, были весьма далеки и от пассивности, и от ненасилия. Ее одолевало желание прикончить кого-нибудь. Она еще не определилась окончательно — себя или мисс Лорен Грабл-Монро.
Этот вопрос мучил ее вплоть до последнего, четвертого за день, случая.
Выйдя на нужной станции, Дорси вошла во впечатляющий небоскреб из стекла и бетона, поднялась на лифте на шестнадцатый этаж и торопливо проскользнула в служебный вход эксклюзивного клуба «Дрейк». Здесь она торопливо освободилась от очков и тяжелых ботинок, скинула свитер и джинсы и сунула свои вещи вместе с рюкзаком в шкафчик, надела белую рубашку, черные туфли, черные ботинки и галстук — все в строгом мужском стиле.
Именно так одевались барменша и официантки в клубе «Дрейк».
Облачившись в униформу, Дорси устроилась перед тусклым зеркалом и принялась заплетать свои буйные кудри во французскую косу. Практики было маловато — она носила косу только в «Дрейке» и только потому, что это предписывалось правилами, — так что скоро ее рыжие кудряшки снова выбились из прически. Дорси скривила губы. Ну вот, теперь Линди, хозяйка клуба, сделает ей выговор за неаккуратный вид! Однако времени на тщательное плетение косы не оставалось — по своей привычке, Дорси опаздывала. Махнув рукой, она поспешила назад к шкафчику, где хранился последний элемент ее амуниции.
Обручальное кольцо.
Двадцать долларов, уплаченные лет шесть назад в комиссионном магазине за простенькое золотое колечко, оказались чрезвычайно разумным финансовым вложением. Ибо, начав работу за стойкой, Дорси скоро обнаружила, что аппетиты многих посетителей не ограничиваются порцией «Мартини». Обручальное кольцо надежно защищает от пьяных посягательств — а о том, что никакого мужа у нее нет и никогда не было, никому здесь знать не обязательно.
Конечно, из-за кольца Дорси теряла в чаевых. Ну и что? Блондинкам всегда дают более щедрые чаевые — что ж ей теперь, перекраситься в блондинку? И вообще, она здесь вкалывает не ради денег!
На часах не было еще и половины пятого, но в клубе уже дым стоял коромыслом. Выражение чисто фигуральное, если учесть, что большую часть посетителей составляли немолодые (где-то от сорока и выше), откормленные, самодовольные и, на редкость нудные мужики.
Глядя на своих клиентов, Дорси невольно вспоминала о египетских мумиях. Хотя были среди них и такие, что самому Тутанхамону дали бы фору — и по обилию золотых побрякушек, и по общей ветхости и засушенности. Казалось, стоит дунуть порыву ветра — и они разлетятся на клочки, развеются в воздухе, словно обрывки пергамента, на котором когда-то их предки подписывали Декларацию независимости.
«Независимости для мужчин», — мысленно добавила Дорси, напомнив себе, что в основополагающем документе страны нет ни слова о правах женщин. Для этих чванливых фараонов, как и для длинного ряда их именитых предков, женщина — предмет обстановки, этакий безотказный домашний робот, чья единственная задача — чистить фамильное серебро и рожать детей, коим предстоит это серебро унаследовать.
Дорси отметила, что сегодня работы будет много — зал был полон. Кто-то, устроившись в креслах с кожаной обивкой, лениво перелистывал газеты или бизнес-отчеты, другие отдыхали после трудов праведных на многочисленных уютных диванчиках. Многие разговаривали по мобильным телефонам. Возможно, договаривались о покупке нового загородного дома, или заключали пари на скачках в Саратоге, или назначали свидание (отнюдь не с собственной женой).
Клиентура клуба «Дрейк» Дорси не вдохновляла, однако нельзя было не признать: обстановка и атмосфера в заведении продуманы до мелочей. Линди Обри, хозяйка клуба, была женщиной в своем роде гениальной — не только обладала безупречным вкусом, но и точно знала, что нужно мужчине для покоя и комфорта. Элегантная мебель в георгианском стиле, картины с изображением сцен охоты на стенах, персидские ковры… — словом, куда ни глянь, все напоминает о «добрых старых временах», «хорошем обществе», «настоящей аристократии» — обо всем, что так дорого сердцу миллионера.
Женщины (не считая Линди, в которой завсегдатаи видели «своего парня») допускались в это святилище лишь в качестве прислуги. Умелой, бесшумной и безгласной. Дорси это устраивало: если же вдруг становилось совсем невмоготу, она напоминала себе, что это не навсегда. Всего на каких-то несколько месяцев. Добившись своей цели, она с радостью сделает ручкой элитному клубу «Дрейк».
Стильный европейский декор сохранялся и в баре — битком набитом людьми, несмотря на ранний час. Дорси напомнила себе, что сегодня пятница; очевидно, магнаты покинули свои рабочие места пораньше, чтобы загодя подготовиться к выходным. Ибо выходные принадлежат им. Как, впрочем, и остальные дни недели. Это рядовой клерк под страхом начальственного гнева корпит над работой с утра до вечера; президент фирмы — сам себе хозяин и вправе расслабиться, когда пожелает.
Лица мужчин были знакомы Дорси, но запоминала она посетителей не по лицам, а по заказам.
Вот «Севен-энд-Севен», рядом — «Солги Дог», а чуть подальше — двое любителей джина, «Джимлет» и «Джибсон». За ними шли рядком «Мартини, да побольше!», «Хейнекен» в бутылке» и «Кир Ройал».
Подумать только — «Кир Ройал»! — в который раз удивилась Дорси, глядя, как огромный мужик, похожий на медведя, сжимает в лапе хрупкий бокал с дорогим вином. Директор грузоперевозочной компании, господи помилуй! Знали бы его дальнобойщики, как он снимает стресс после трудового дня!