— Сергей Петровича Межицкого, — тоже с улыбкой сказал Маузер. — Возьмет на себя товарищ Люгер. У господино-товарища Межицкого в свое время глаз, как у коня педального, на неё косил. И должок за ним остался, и очень, очень неслабый. Такие долги, сами понимаете, чем смываются… Много он нам, если по-честному, палок навставлял, во все места. Пора бы и честь старику знать.
— Да шлепнуть его, честного такого, и дело с концом, — подал голос Глок.
— Вот, идеологически верно мыслишь, — поддержала его Юта.
— Ну, через два года, действительно, если деньги есть, можно и на губернатора замахнуться, — размышлял вслух СВД. — И может даже Межицкого не уломать, а просто купить?
— Идеологически неверное мышление, — в такт жене сказал Марат. — И к тому же выборы губернатора состоятся в нашей области гораздо быстрее, чем через два года. Готовься уже к весне заступать на пост. Ладно, этот вопрос считай — решенный. Выделяется тебе шесть миллионов, на полгода пока, начинай формировать команду и делать добрые дела, так сказать: благотворительность — младенцам, зебры — старушкам, шампанское и цветы — красивым женщинам. Вальтер-второй тебе в помощь и на зарплату… и следи, если что, чтоб он на тебя правильные доносы писал…
Смех стал еще громче.
— Теперь. Магнум. У тебя все просто. Работаешь вместе с Тренером и Сенсеем. Формируешь, но уже не Штурмгруппу, а Штурмбригаду. На базе частного охранного предприятия, которое начнешь формировать и регистрировать уже завтра. Все в твоих руках. Бывшие менты. Бывшие прокуроры и судьи, особенно с уголовным прошлым. Военные. Спасатели. Просто спортсмены. Находишь, отбираешь лучших, предлагаешь работу, и работаешь с ними дальше, добиваясь идейности. Тренируешь на базе у Тренера. Все официально, все законно. Дружишь со всеми. Помогаешь решать нестандартные задачи всем и каждому, собираешь компромат, запугиваешь разумных, сдаешь и ликвидируешь неразумных конкурентов, берешь под крыло профсоюзников и активистов — все как обычно. Ничего нового. Чтобы через полгода штурмбригада была сформирована так, чтобы за час собраться, и взять штурмом в этом городе любую организацию.
Марат посмотрел на Магнума:
— Повторяю для непонятливых — любую.
— Это я что ли непонятливый? — вскинул голову Магнум.
— А я что буду делать? — едва ли не выкрикнул Манлихер. — Эй, товарищи, что за произвол?
— Спокойно, камрад, спокойно, — теперь уже говорила Юта. — У тебя задача одна, и работать будешь один, уж извини. Ну, если девушкой обзавелся — ее тоже подключай. Поедете в Москву. В столицу. Налаживать связи. Обзаводится недвижимостью. Узнавать нужных людей. И присылать нам их сюда, для обучения и выправления мозга. На твоей совести — создание полноценной ячейки Красной Армии в самом логове врага, чтобы все второстепенные персонажи тебя знали.
— Второстепенные — это кто? — спросил Манлихер.
— Это все кто не первостепенные, кого по телевизору не показывают, — уточнил Маузер. — И ради всемогущего Аллаха, Манлихер, постарайся не выпендриваться. Не подставляй голову: ни под топор, ни под пулю, ни под дубинку. Защиты у тебя, считай, не будет никакой. И ко всем это относится. С сегодняшнего дня входим в режим строгой конспирации. Вот не дай бог узнаю, что кто-то собирает митинг или пикет — задушу собственными руками… И вот еще что…
Марат замолк, раздумывая, говорить дальше или нет.
— Вот еще что… Я могу пропасть, на время, а может быть и навсегда. Это, чтоб вас всех черт задрал, не значит что всё отменяется. Это значит только то, что меня нет. И всё. Ничего более. Цель определена, задачи ясны, средства будут у Люгера, все шагают в ногу — вне зависимости от того, кого из нас вдруг не станет… Это ясно? Дело завариваем очень серьезное, многое может случиться.
— Да не забивай себе голову, Маузер, — хлопнул его по плечу подошедший Манлихер. — Ты что, в нас сомневаться вздумал? Если что, я тебя заменю, целиком и полностью, ты не беспокойся! Правильно, товарищ Люгер?
Юта с мрачным видом сунула Манлихеру кулак под нос, потом оскорбительно оттопырила на кулаке средний палец, быстро обхватила его ладонью левой руки, и сделала резкое движение, как будто ломала его.
— Да я шучу же, — поперхнулся Манлихер, а Кольт в своем углу гулко и отрывисто захохотал.
— Ну, меня то ты не бросишь, — промурлыкала Юта так, что у многих мурашки по коже побежали. И опять все взгляды, как и раньше, устремились на них. Было что то безумно-страшное даже уже в том, как они любили друг друга.