Не избежал своей участи даже толстый судья Гард Стивенс, неосмотрительно перед этим подавший в отставку. Он получил по носу, в глаз и по кумполу за сопротивление полиции. Сломался после двух часов допросов даже немой адвокат, еще два часа после этого ругавшийся так, что его пришлось засадить за нарушение общественного порядка на две недели.
Получив неопровержимые доказательства вины Гарда по 79 пунктам обвинения из 387, Брю Хаггинс пошел к комиссару полиции требовать, чтобы тот получил у прокурора ордер на арест. Особо при этом он напирал на то, что если комиссар откажется, то он, Брю Хаггинс, будет вынужден выполнить свой гражданский долг и обнародовать ряд фактов попутно полученных во время расследования, а именно о том, кто и когда спит с женой прокурора в то время, когда сам прокурор спит с вдовой предыдущего прокурора, некоего Подлини.
Получив требуемое, Брю Хаггинс сам осуществил арест Гарда, переодевшись для этого в старую проститутку. Ему помогало сто одиннадцать детективов, переодетых в школьников и школьниц. Для пущей убедительности, на спине у каждого из них висел ранец, а во рту торчала сигарета.
Председательствовал на суде глухой Стэн Калл, по прозвищу Сыч. Внимательно пролистав дело, судья вынес приговор, прервав выступление нового генерального прокурора. Двенадцать присяжных удалились и вынесли свой вердикт, который тут же был утвержден. После этого, Гарду предоставили последнее слово. Его речь была на удивление коротка и смела. Так, в частности, он заявил, что за всю свою жизнь повидал много вшивых негодяев и засранцев, но такого говнюка, как судья, надо еще поискать, после чего плюнул в сидящего в первом ряду Брю Хаггинса.
Во время конвоирования в тюрьму, Гард умудрился выкрасть сопроводительные документы и изменить срок содержания, за что был посажен в карцер. Карцер был заполнен до отказа всякого рода мошенниками, жуликами, бывшими монахами, страховыми агентами и полицейскими. Кроме них, там сидело несколько террористов и еще трое, утверждавших, что пришли на свидание с родственниками и потеряли пропуск для выхода из тюрьмы. На вопрос одного из террористов за что он, ублюдок сидит, Гард ответил, что все из-за того, что трахнул его, террориста мать и добавил, что старая кошелка передает ему привет. Затем Гард постучал в дверь и выплеснул парашу в открывшийся глазок, после чего увернулся от разъяренного террориста и сунул ему в руки ведерко из-под параши. Вбежавшие надзиратели избавили несчастного террориста от необходимости разбираться с Гардом месяца на три. После этого, Гард занял нары другого террориста. Предварительно обозвав его вонючим недоноском и стукачом, после чего за того взялись уже сокамерники, давно подозревавшие своего сокамерника в интимной связи с одним из надзирателей.
Спустя неделю, надзирателям надоело постоянно наводить порядок в карцере и они посадили Стивенса в одиночку и, как оказалось вовремя. На следующий день они обнаружили подкоп, ведущий из-под нар Гарда в карцере прямо в публичный дом, расположенный напротив тюрьмы. На протяжении всего подкопа, отделанного мрамором, встречались пустые жестянки из-под пива, пьяные заключенные, использованные презервативы и билеты за вход, которые продавал Гард. Вдобавок ко всему, в тоннеле обнаружили десяток туристов, заблудившихся по их словам в метро. Надзиратели быстро навели порядок. Подкоп был выведен прямо в кабинет начальника тюрьмы, второй вход в карцере был заделан, туристы были посажены в карцер.
Гард же в отместку, через своего адвоката подписал начальника тюрьмы на журнал «Голубые страсти» и прислал приглашение на съезд сексуальных меньшинств. Естественно, что это тот не очень обрадовался рождественским подаркам и вскоре, все надзиратели ходили с подбитым (а кто и с двумя) глазом.
Гард же, судя по всему, с детства был хорошим химиком, так как только хороший химик был способен сделать взрывное устройство из собственной крови, известки, слюны, алюминиевой ложки, парафиновой свечи, тухлой рыбы, подававшейся на обед и тюбика зубной пасты. Пробив взрывом стену, Гард подпилил опоры у сторожевой вышки, плюнул в бассейн с любимыми рыбками начальника тюрьмы и сдался часовым, попутно украв у одного из них часы.