— Вот! — Буратино поднял указательный палец. — Теперь мы перешли к главному вопросу. Он виноват, а вы пострадали. Это и есть суть проблемы. А я, как человек, ратующий за справедливость, не хочу, чтобы по вине парня, работающего со мной, кто-то страдал, тем более такие честные и порядочные ребята. Поэтому, — Буратино достал две монеты по одному сольдо, — я предлагаю вас сатисфакцию.
Пацаны как-то нерешительно посмотрели на деньги. Конечно, им хотелось их взять, но они размышляли над тем, как это будет выглядеть в глазах других пацанов. А выглядеть это могло по-разному, смотря как повернуть. Ведь всегда мог найтись такой, который потом сказал бы: «Да они подняли весь вопрос из-за денег, они же шкуры»
— Парни, не надо думать, что я от вас откупаюсь, — продолжал Пиноккио, держа деньги на ладони, — но мне было бы неприятно работать с человеком, который закосарезил и косяк которого мне не удалось бы исправить.
— Всё равно мы деньги не возьмём, — неуверенно произнёс судья. — Что же мы, барыги какие-нибудь, со своих пацанов деньги брать?
— Так не берите, — радостно согласился Пиноккио, — я вам денег и не предлагаю, а это, — он подкинул на ладони монеты, — это маленький корефанский подгон от нашей бригады вашему портовому коллективу, чтобы впредь между нами не было косых взглядов. Идёт?
— Ну, если это корефанский подгон, — нехотя согласились пацаны, — тогда ладно.
— Конечно, пусть пацаны, потерявшие своё имущество, побухают и отдохнут как следуют, — продолжал Буратино, — а в следующий раз вы нас чем-нибудь подогреете.
— Ладно, — согласились портовые пацаны, — без базара. Вот у рыбаков понаворуем рыбы из сетей, вас позовём жарить.
— Мы придём, — пообещал Пиноккио, — только у нас в бригаде два паренька, так они вдвоём целую корзину рыбы съедят.
— Этого добра у нас хватает, — заверил судья, — пусть хоть каждый по корзине ест.
— А мы хлеба купим, винца, папирос, — улыбался Буратино, чувствуя, что вопрос решён, — только вы уж, парни, не обижайтесь на Луку. Не со зла он, а по дурости.
— Да чёрт с ним, — не обиделись парни и ушли.
А Крючок, не находивший себе места во время всего разговора, с надеждой в голосе спросил:
— Ну, что они сказали?
— Сказали, что, если будешь плохо шарик катать, они тебе ноги поломают, — смеялся Буратино.
— Да ну тебя, я же серьёзно.
— Всё нормально, не бойся. Они пригласили нас на ужин. Я пообещал, что придём.
— Я не пойду, — сказал Лука, — неудобно как-то.
— И слава Богу, — вставил Чеснок.
— Давайте лучше играйте, пацаны, а об остальном я позабочусь, — сказал Буратино.
В этот день они выиграли ещё четыре сольдо у одной страшно жадной, известной всему городу торговки. На этом им пришлось закончить, так как женщина, огорчённая проигрышем, развизжалась на весь порт:
— Ой, люди добрые! Что же это творится? Что же это происходит? Посреди белого дня жулик обыграл бедную вдову. Да ещё деньги обратно не отдаёт. Где полиция, где власти?
— Молчи ты, дура, — пытался урезонить её Чеснок, — как сама тухлой рыбой торговать, так тебе ни власть, ни полиция не нужна, а тут распричиталась.
— Ой, уйди, — сухо произнесла торговка и, переведя дух, заголосила с новой силой, — и нет закона в этом государстве, и каждый бедную вдову хочет разуть, раздеть.
— Нужна ты была, тебя раздевать, — прокомментировал Фальконе, — у тебя под одеждой жалость одна, да рыба тухлая.
— Это морда у тебя тухлая, — парировала обиженная вдова, — а меня даже полицейские щипают. Я ужас какая горячая.
— Послушайте, горячая синьора, идите отсюда подобру-поздорову, — посоветовал ей Пиноккио, — а то как бы чего не вышло.
— А то и вправду разденем, — пригрозил Чеснок.
— Ой, да я и сама разденусь, только деньги отдайте. Что же я без них делать буду, чем питаться?
Тем временем крики вдовы стали собирать любопытных, а сама торговка рвала на себе одежду, рыдала и требовала у Крючка денег.
— Ладно, пацаны, — тихо произнёс Буратино, — рассыпались, встречаемся на рынке.
Крючку дважды повторять было не надо. И видя, что общественное мнение не на его стороне, а на стороне ограбленной им вдовы, он дал стрекача. Один из зевак попытался было его догнать, но случайно споткнулся об ногу Рокко Чеснока, а в создавшейся суматохе Фернандо наступил на него. На этом погоня и прервалась. Остальные члены бригады, не торопясь, последовали за Крючком.
— Ой, глядите, да их тут целая банда, ограбили вдову и уходят! А ещё грозились раздеть меня и снасиловать. Держите их, люди добрые, полицию зовите!
Но видя, как тяжело поднимается с земли тот человек, который пытался догнать Крючка, никто вслед пацанам не побежал, а только смотрели осуждающе.