— Как это негде? — удивился Чеснок. — А в порту у нас никто не играет.
— В порту мне тереться резону нет, — сказал Лука, — а то меня с пирса башкой об сваю кинут ваши портовые.
— А на рынке? — спросил Буратино.
— Про рынок даже и не мечтай, там полицейские дюже лютые, гонять будут. А это уже не игра, а салочки какие-то.
— А ярмарки скоро пойдут, — вспомнил Рокко и запрыгал от радости.
— Про ярмарки забудь, — кисло сплюнул Крючок.
— Почему забыть? Народ там пьяный и с деньгами. Там только и играть, — не сдавался Чеснок.
— Лох там сильно поддатой, это верно. И на лавэ, это тоже верно. Только ты не один, Чеснок, такой умный в городе.
— А чего?
— Да того, там и Фиксатый, и Туз, и третью бригаду они там с собой не посадят. Кого с доской и напёрстком увидят, тот жало в бок сразу схлопочет.
— Да, — приуныл Чеснок, — в ярмарку лучше не соваться.
— А кто такие, эти Туз и Фиксатый? — спросил Буратино.
— Ты чего? — удивились сразу все присутствующие.
— Ты и вправду про Туза и Фиксатого не слыхал? — спросил Крючок.
— Правда, не слыхал.
— Это же самые крутые пацаны из слободы. Они всегда на ярмарках играют, и авторитет у них большой, — и тут Лука перешёл на шёпот, — а ещё поговаривают, что они конокрады.
Добавить к сказанному было нечего. Конокрад — есть конокрад, значит, человек абсолютно отчаянный, жизнью своей не дорожащий. Всем известно, если конокрада ловят, бьют долго и почти всегда до смерти. И никогда полиция это дело раскапывать не будет. Полиция тоже не любит конокрадов.
— Так что, пацаны, давайте лучше на дынях работать. В хороший день мы по сольдо на брата зарабатываем, — предложил Лука.
— Сольдо в день, деньги, конечно, немалые, — согласился Буратино, — а сколько за день на напёрстках в порту поднять можно?
— День на день не приходится, но десять сольдо на бригаду без напряга делать можно.
— А на рынке?
— В выходной, когда фермеры и хуторяне приезжают, — все двадцать.
— А на ярмарке?
— Да забудь ты про ярмарку.
— И всё-таки? — не отставал Буратино.
— Там лохов без меры. Там и полцехины не удивят.
— Полцехина, — Чеснок даже присвистнул, — понятно почему Туз с Фиксатым больше никого на ярмарку не пускают. И то, не дураки же они, чтобы такие бабки делить ещё с кем-нибудь.
Все замолчали. Рокко выглядел разочарованным. Лука — грустным, только Буратино сидел себе и загадочно улыбался.
— Значит, говоришь, объективные причины не дают нам начать дело? — наконец спросил он.
— Не дают, — ответил Лука.
— Значит, обстоятельства сильнее нас? — продолжал спрашивать Пиноккио.
— Значит, сильнее, — продолжал отвечать Лука.
— Чушь собачья! — вдруг заявил Буратино. — И мы будем играть и в порту, и на базаре.
— А как? — спросил Чеснок. — Наши пацаны в порту Крючка прибьют, а на базаре полицейские не дадут.
— Пацаны не тронут, об этом мы с тобой, Рокко, позаботимся. А с полицейскими я сам договорюсь. Так что, Лука, готовься к работе. По рукам?
— По рукам, если с пацанами договоритесь, — сказал Крючок, — и если полицейских не боитесь.
— Ура! — заорал Рокко, так, что гости с юга, разгружавшие дыни, остановили работу и стали пристально смотреть в сторону пацанов. — Мы никого не боимся.
С этими словами Чеснок схватил из кучи наполовину обгрызенное яблоко и запустил им в сторону гостей с юга. Те молча продолжали работу, причём увеличили темп, всё время поглядывая в сторону пацанов.
— Если ты и вправду такой крутой, как о тебе говорят, — начал Крючок, — то я с тобой работать буду. Только ты мне гарантируй, что меня в порту не утопят.
— Гарантирую, — смело сказал Буратино, — а если утопят, то я утоплю тех, кто утопил тебя. Так что, ты давай, бросай свои дыни и иди-ка лучше тренируйся. А завтра здесь, на рынке, после обеда встретимся. Я тебя с бригадой буду знакомить, а ты нас со своими игровыми приёмами. И не бойся — кареглазка будет нашей.
— Кто будет нашей? — переспросил Крючок.
— Завтра после обеда, — сказал Буратино, и они с Чесноком пошли домой.
По дороге домой Рокко спросил:
— А ты и вправду решишь вопрос с полицией?
— Завтра видно будет, попробуем, — уклончиво ответил Пиноккио, — а если сидеть сложа руки и ждать, вряд ли полицейские сами к тебе придут и предложат: «Играйте, мальчики, на рынке, а мы вас не тронем».
— Нипочём сами не придут, — согласился Чеснок.
— Ты мне, Рокко, лучше вот что скажи, не будет ли у нас с портовыми пацанами больших проблем из-за Крючка?