Я преувеличила свои возможности, потому что как только оказалась на кровати и почувствовала руки Джоуи на своих бедрах, тут же впала в жуткую панику. Дыхание сбилось, но я все равно позволила ему раздеть меня. Холод окутал все мое существо, но Джоуи немедленно оказался рядом, улегшись чуть сбоку, но всем своим стройным телом прижимаясь ко мне. Его ладонь заскользила вверх по моему бедру, изучая изгибы, а я горела от смешанных чувств, знакомых и незнакомых одновременно. После Джоуи склонился ко мне, погладил по щеке, отвел прилипшие к губам пряди волос, нежно подцепив их пальцами, и сказал:
— Ты должна позволить мне, Миа. Я все еще помню, как напугал тебя тогда…
Его голос, такой мягкий и проникновенный, казалось, выплеснулся мне в кровь, словно яд, но сладкий яд, от которого хотелось умереть, и это совсем не пугало меня. Облизнув губы, я невольно прочистила горло, потому что говорить не получалось, но все же ответила, поймав его взгляд, поблескивающий в свете уличных фонарей, ярко сияющих за огромным окном:
— Да… Джоуи… Я согласна…
Что еще сказать, я не имела представления, мне лишь хотелось, чтобы Темпест не спугнул меня, потому как я чувствовала — могу сбежать. Это вполне в моем стиле… Но… он сказал, что помнит…
Боже мой, он все помнит.
Взгляд Джоуи говорил вместо тысячи слов, когда он, улыбнувшись, осторожно переместил вес своего тела на меня. Вот тогда я и провалилась в пропасть неудержимого желания, смешанного с нежностью. Я смотрела на Джоуи во все глаза, думаю, он заметил слезу, что скользнула к моего виску. Это было неважно. Все было неважно. Оставался только он — моя одержимость. Моя тайная одержимость. Никому нельзя об этом знать…
От внезапной и резкой боли, неминуемой, разрывающей на части, вынудившей меня прокричать что-то в лицо Джоуи, я как и тогда принялась отползать от Темпеста. Однако он полностью обхватил меня за плечи, придавив собой к матрацу, и я понимала разумом, что так надо, но в этот момент все казалось мне… насилием. Меня словно против моей же воли принуждали к чему-то.
Я разрыдалась в голос, вжавшись в плечо Джоуи, а он, дрожа от напряжения, шептал мне, что все будет хорошо, что боль пройдет, что я прощу ему все это, снова и снова медленно и до невероятного болезненно подавался вперед. Я хотела умереть…
Остановившись на некоторое время, Джоуи чуть ослабил хватку, привстал и заглянул мне в лицо. Он весь покрылся потом от сдерживаемых эмоций, его глаза горели, когда он облизывал губы, говоря мне:
— Прошу, только не плачь. Я знаю… знаю, что тебе очень больно… Миа… Я… прошу тебя… не хочу, чтобы ты плакала. Возненавижу себя, — и по лицу Темпеста словно проскользнула тень, когда с его губ неожиданно прямо на выдохе сорвалось: — Я люблю тебя… Миа.
Я зажмурилась, потому что воздух внезапно закончился, и всхлипнула от боли и радости, одновременно взорвавшихся в груди. Джоуи, сам напугался собственных слов. Он так резко впился в мои губы, что от его страсти я на миг позабыла о боли, но когда он снова шевельнулся, стиснув меня в объятьях, я взвыла, выдыхая в его губы:
— Пожалуйста… когда это пройдет? Йоаким… когда…
Парень стал еще резче, и его поцелуй углубился… Что-то изменилось в нем… в нас… И я поняла что: теперь все было по-настоящему, совсем не так, как тогда, в юности. Теперь мы были взрослее, теперь я стала женщиной. Женщиной Джоуи Темпеста. Я ощущала, как страсть пожирает нас обоих, как поцелуи становятся серьезнее, будто с привкусом фатализма, неизбежности. Словно мы теперь навечно связаны. И я поняла — даже расставшись, даже не встретившись больше никогда, я все равно буду его женщиной, а он — моим первым мужчиной. Этого никто у нас не отнимет. Это будет то, что свяжет нас навсегда — воспоминания.
Боль не отошла полностью, но мне стало значительно легче. Терпимо. А губы Джоуи помогали забыть о дискомфорте. Нет, я все равно не могла не думать о том, что он делает, как мне тяжело принимать его такого горячего, откровенного и совершенно искреннего в своих действиях, но принимала и дышала тяжелее, потому что Джоуи знал, что делает. Он был уверен в том, что мне лучше. Я перестала стискивать его бедра, расслабилась, даже прикрыла глаза, тут же ощутив пальцы Темпеста на своем подбородке, потом ниже… на груди… И это было невероятно…
Он удерживал меня на месте, все целуя и целуя. Двигался и двигался, сильнее, уже не боясь, но смотрел в мое лицо, чтобы ничего не пропустить, не сделать мне больно. Он заботился обо мне. Джоуи… он любит меня. Боже! Он меня любит! Я наверняка умру наутро, потому что он уедет! Но он любит меня!
Снова расплакавшись, я закусила губу, от чего Джоуи замер, прерывисто дыша, утер мои слезы большим пальцем и с тревогой спросил:
— Тебе все еще больно, да?
Я солгала:
— Нет. Мне не больно, Джоуи, — и это было в то же время правдой, ведь боль сгустилась в области сердца, а физически я даже немного привыкла к Темпесту.
— Только не лги, — всматриваясь в мои глаза, попросил он, и я улыбнулась.
— Правда, мне совсем не больно, — и я решила, что должна сказать это: — Просто ты… любишь меня… — прозвучало совсем по-детски, на что Джоуи счастливо сверкнул глазами, мило улыбаясь.
Он кивнул, коротко поцеловал меня и проговорил:
— Поэтому плачешь? Все настолько плохо, Миа?
Он пытался развеселить меня, и я не могла испортить нашу встречу, потому тихо рассмеялась и сама потянулась к его губам…
«Ничего не плохо, Джоуи. Просто я не умею любить без боли. Такие чувства не бывают светлыми… Как они могут быть светлыми, когда ты уедешь? Я останусь одна… наедине с воспоминаниями… Как же мне страшно без тебя, Йоаким…».
По движениям Темпеста стало ясно, что он больше не может держать себя в руках. Он стал резче, словно бы тяжелее; приподнялся, чуть запрокинув голову, и на его скуле сбились пряди волос. На той самой скуле, где еще в кафе я заметила покраснение от удара…
Ох, нет, только не сейчас, нельзя об этом думать…
В последний миг, перед тем, как что-то теплое обдало мое бедро, Джоуи оторвал меня от подушек, подсунув руки под спину, и рывком прижал к своей груди, а я, закрыв глаза, вжалась в ложбинку между его плечом и шеей, и глубоко втянула воздух. Он несколько раз дрогнул, судорожно выдыхая мне в волосы, и опустил руку на мой затылок, поглаживая и чуть раскачиваясь из стороны в сторону.
— Моя девочка… — прохрипел он.
Сердце провалилось в пропасть, казалось, навечно, и я уже никогда не смогу его вернуть на место.
И не хотела возвращать. Я желала лишь одного: пусть эта ночь не закончится. Пусть Джоуи всегда обнимает меня, прижимает к себе, пусть признается в любви снова и снова, а я буду верить ему. Пусть не стану такой же откровенной в ответ, но он увидит все по моим глазам, поймет по тому, как я прижимаюсь, как снова хочу почувствовать его губы… и никогда не забыть их вкус.
Да, я наверняка умру наутро…
Глава 14
The sound of your voice
The touch of your skin
It's hauntin' me
Звуки твоего голоса,
Прикосновение твоего тела
Преследуют меня.
Europe «I'll cry for you»
Какое-то совершенно незнакомое, странное, невероятное ощущение поглотило всю мою душу, когда я едва начала приоткрывать глаза. Солнце разливалось по комнате приглушенным светом, а поскольку шторы были задернутыми, оказалось довольно душно.
Я осторожно повернула голову влево и первое, что увидела, это свою одежду, валявшуюся на полу. Вмиг вспомнив, что вчера произошло, я вспыхнула так, что, казалось, вот-вот превращусь в прах, и как бы глупо это не звучало, но встречаться утром с Джоуи мне хотелось меньше всего. Понимая, что даже двух слов не свяжу для приветствия, я осторожно пошевелилась и тут же, уткнувшись лицом в подушку, тихо заныла от боли, что взорвалась внизу живота. Даже думать не хотелось о том, как мне придется, крадучись, пробираться к ванной, ведь уйти в таком виде…