— Да, назовем это так.
Мистер Адамс немного «спустил поводок», усевшись более раскрепощенно, чтобы могла и я чуточку расслабиться, а не сидеть в такой позе, словно мне позвоночник заменили на железный стержень. Внимательно за мной наблюдая, управляющий открыл свою записную книжку, взял карандаш и, помечая то, что спрашивает, произнес:
— Какой ваш любимый цвет, мисс Нильссон?
— Синий, — без запинки выдала я.
— Угу, так. — Серые глаза оторвались от страницы блокнота и уставились на меня. — Любимая пора года?
— Весна.
— Почему?
— Начало нового. Пробуждение после долгой спячки. И… — я улыбнулась, — мой день рождения.
— А какая же пора вам не по душе? — и тут же, не дав мне ответить: — Впрочем, неважно. У меня все, — неожиданно захлопнул блокнот мистер Адамс и поднялся, протягивая мне руку.
Ничего не понимая, я собралась с силами, осмелела и спросила, отвечая на рукопожатие:
— Это для всех такая проверка, мистер Адамс, или только мне посчастливилось? В чем задумка?
Мужчина рассмеялся совершенно искренне, от чего я окончательно расслабилась.
— Каждый раз все происходит по-новому. Но мне нравится ваша уверенность в себе. — Я качнула головой, не понимая, что он имел в виду. — Мисс Нильссон, человек, утверждающий, что ненавидит пору года, в которую родился — как раз по этой причине он ее и не любит — заведомо неуверенный в себе человек, считающий при этом свое появление на свет ошибкой. Чего ждать от личности с такими взглядами на жизнь? Нам не подходят подобные люди. Наш персонал — оптимистичные, веселые женщины и мужчины разных возрастов, которые готовы прийти на выручку, если в ней кто-либо нуждается. — Мы вышли в холл, а мистер Адамс продолжал: — Вы ведь в курсе, куда устраиваетесь, мисс Нильссон? У нас здесь останавливаются весьма влиятельные и публичные персоны. Потому в равной степени имеют значение и ваши внешние данные, и личностные качества. Учитывая профессию, которую вы собираетесь получить по окончании университета, я, без сомнений, принимаю вас на работу. Но, увы, вы слишком молоды для высокой должности, мисс Нильссон, поэтому… горничная. Вас устроит такое место? Обещаю, заработок не разочарует. К тому же чаевые — ваши. От вас же требуется коммуникабельность, пунктуальность и спокойствие в любой ситуации. Что скажите, мисс Нильссон?
Мы встали у небольшого диванчика, где сидела престарелая парочка, надушившаяся парфюмом так, что у меня закружилась голова. Отворачиваясь от них, я радостно кивнула, потому как была действительно счастлива получить любую работу, иначе не сведу концы с концами. Звонить отцу и просить у него денег — только под угрозой расстрела. Да и то вряд ли.
— Конечно, мистер, Адамс, — ответила я. — Спасибо вам. И… когда я могу приступить?
Управляющий тут же извлек из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое лист бумаги и, протягивая мне, попросил:
— Сегодня ознакомьтесь с графиком, который установлен у нас сейчас. И если он вам не подходит или не совсем подходит, мы подкорректируем его. Но, простите, мисс Нильссон, я могу внести лишь незначительные изменения. Вы же понимаете, здесь большой персонал, у каждого свои проблемы, свои дела, так что под одного человека гораздо сложнее подстроиться, нежели под несколько десятков.
Кивая и говоря, что все прочту и подсчитаю свои свободные часы, я пообещала прийти завтра. Мистер Адамс пожелал мне хорошего дня и вернулся в кабинет, а я же выскочила под проливной дождь, на ходу натягивая чуточку обсохший плащ, который до этого висел на спинке кресла. Не думаю, что служащие отеля будут в восторге от обнаруженного мокрого пятна на обивке кресла, потому я торопилась поскорее сбежать отсюда.
«Как я с этим справлялась? Не имею ни малейшего представления. Я просто отдавалась учебе, жила дальше. Иногда ночами, в те моменты, что назывались теперь болезненным для меня словом "воспоминания", окуналась в прошлое и плакала в темноте. Но ведь и это прошло. Со временем стирается все. Ты перестаешь думать об этом, уже не смотришь на проблему с того ракурса, с которого смотрела раньше. Да и проблема вовсе перестает волновать. Так что да, я справлялась. Время не избавило меня от чувств к Джоуи, но размышлять над произошедшем я перестала, а то, что Темпест не сдержал обещания, не позвонил мне ни разу, лишь прибавило уверенности и сил. Я решила жить дальше. С ним или без него. Ведь достаточно того, что у него все хорошо.
Пусть он остается моим океаном, но тонуть в нем я больше не могу…».
***
— Тебя снова искал Итан, — не успела я ввалиться в коридор общежития, покидая лифт, как тут же получила известие от Алисии.
Кивнув ей в знак благодарности, я молча прошла мимо и уже приблизилась к двери своей комнаты, когда сокурсница окликнула меня вновь:
— У тебя там телефон надрывался раза четыре за прошедший час.
— Спасибо, Алисия, — терпеливо ответила я, но попасть в комнату, видимо, было не суждено, на этот раз я попалась Харрисону, который вышел в коридор, расслабленно привалился плечом к стене и, закурив, посмотрел на меня.
— Мы можем поговорить? — спросил парень спокойно и кивнул на дверь своей комнаты.
Я обреченно вздохнула, уже не надеясь, наконец, скинуть промокшие сапоги, и подошла к Итану. Он пропустил меня вперед, закрыл за нами дверь и, присев на подоконник, продолжил наслаждаться едким дымом своей сигареты, от которого у меня начало першить в горле.
— Слушаю, — не удержавшись, проговорила я, а Харрисон улыбнулся.
На душе сразу стало теплее от этой улыбки, ведь то, как парень смотрел, предвещало возможное начало нашей дружбы. Я очень этого хотела. Всей душой. И вовсе не потому, что теперь одинока и мне не хватает мужского внимания. Это не обо мне, я не зацикливалась на отношениях никогда. Подобное, скорее, привилегия Катаржины. Она у нас любительница любовных драм и трагедий. Всегда изумляюсь, когда она рыдает над фильмом «Ромео и Джульетта».
— Да… В общем, — встрепенулся задумавшийся Итан, зеленые глаза которого смотрели изучающе, словно я та первокурсница, которую он увидел впервые. Именно так я себя и почувствовала. — Я хотел узнать, могу ли я пригласить тебя…
— А… эм… Итан, — я мгновенно ответила, невежливо перебив его, — не нужно об этом… Я все еще расстроена тем, что мы тогда так нехорошо разошлись, и вот… О боже, — я смущенно опустила глаза, осознав, как сильно хочу в дальнейшем общаться с Итаном, а сама вместо того, чтобы просто поговорить по душам, несу всю эту чепуху о прошлом. Это отвратительно с моей стороны. — Прости, — сказала я, посмотрев на Харрисона, а тот кивнул, немного помрачнев. Видимо, я действительно задела его.
— Миа, — Харрисон, склонив голову, принялся теребить фильтр сигареты, — я знаю, что обидел тебя тогда. Страшно обидел и даже переборщил. Никогда ни одной девушке я не говорил подобных вещей, что нес тогда. Я не могу сказать, что сейчас у меня выходит спокойно смотреть на тебя. Это совсем не так. И я понимаю, что не должен был кричать… Вот черт, я помню все до мельчайших деталей, — Итан вскинул на меня болезненно-умоляющий взгляд, от которого внутри все сжалось. — Я помню, как ты ушла с ним, и как выглядела в то утро, появившись в моей комнате. Я… лежал… будто… — парень запинался, прерывисто дыша и глядя на кровать. — Будто я — кусок дерьма. Избитый, униженный. Мне хотелось тебя уничтожить… Нет. Даже больше его, я хотел убить твоего Темпеста за то, что он прикоснулся к тебе. И это ненормально, я знаю-знаю, — Харрисон покраснел от эмоций и пальцами, в которых держал сигарету, потер переносицу, тяжело выдыхая струю дыма.
— Итан, — я подошла к парню, встав прямо перед ним, — два года. Ты молчал целых два года. Я не думала, что ты вообще заговоришь со мной когда-нибудь. Но я тоже должна сказать тебе, — он посмотрел на меня внимательно, вероятно, даже чуточку напряженно. — Я ведь ничем тебе не обязана, понимаешь? Это правда так глупо. Я имею в виду ту немыслимую ссору. Ты напугал меня, рагромил холл общежития, все узнали, в чем причина… Твоя импульсивность… Я понимаю, как тебе тяжело держать себя в руках. И мне жаль, что все так вышло. Настолько неприятно… — Я сглотнула комок, начиная нервничать и добавила с горькой обидой в голосе, глядя Харрисону в глаза и будто отсекая парня от себя: — Просто знай, я все так же люблю Джоуи, не питай пустых иллюзий, Итан.