— Словно я это делаю!
— Ты уже поцеловала его один раз, и поэтому он, вероятно, будет ожидать от тебя такого же непристойного поведения. Если поступишь наоборот, ты покажешь ему, что ты знатная леди!
— Диана, — мягко сказала Софи, — я не леди.
— Тьфу ты! Это не имеет никакого значения. Софи, я знаю, что ты беспокоишься о репутации лорда Клейтона, и, несомненно, ты права, что волнуешься, потому что мужчина не может иметь несколько любовниц, если он не очень хорош в соблазнении женщин. Но я верю, что ты достаточно сильна, чтобы противостоять искушению, и, поступив так, ты покажешь ему, что ты добропорядочная, честная женщина. Он не сможет не влюбиться в тебя.
Диана откинулась на спинку стула, сияя от удовлетворения.
В ее устах это звучало так просто.
Глава восьмая
— Мисс Дрейпер, не хотите ли прокатиться в моем фаэтоне?
Прежде чем Софи смогла ответить, вдова издала возглас ужаса с другой стороны комнаты.
— Джек, нет! На улице очень холодно, а мисс Дрейпер все еще не полностью оправилась от своей болезни
— Действительно, — сказала Софи, слегка улыбаясь, — ваша матушка настаивает, что я еще недостаточно здорова, чтобы вернуться домой в закрытом экипаже, поэтому трудно представить, как я смогу перенести поездку на открытом воздухе.
— О.
Джек нахмурился. Ему нравилось водить свой «скоростной» фаэтон по Гайд-парку, и он был уверен, что у Софи перехватило бы дыхание от его умелого управления двуколкой… не говоря уже о других целях, к которым он планировал приложить свои руки, как только они заедут куда-нибудь в тихое место.
— Я думал, с большим количеством одеял… Но это неважно. Не могли бы вы, э-э, взглянуть на портрет моего отца на втором этаже? Его написал сэр Томас Лоуренс.
— Я уже видела его. Ваша матушка показала мне его несколько дней назад.
Повисло неловкое молчание.
— Тогда, может быть, пройдемся по комнате?…
Софи улыбнулась и покачала головой.
— Я благодарю вас, но нет. Мне вполне комфортно здесь, у камина.
— Тогда сыграем в пикет, — предложил он, намеренно выбрав карточную игру только для двух игроков, чтобы у его матери не возникло соблазна присоединиться к ним. Софи оживилась, и Джек вознес про себя благодарственную молитву за то, что хотя бы одно из его предложений получило ее одобрение, хотя и с гораздо меньшими возможностями для соблазнения.
— Ты собираешься нанести кому-нибудь визит сегодня днем, мама? — спросил он, раздавая карты.
Его мать не подняла глаз от письма, которое писала.
— Не сегодня, — сказала она спокойно.
— Было бы неуместно с ее стороны оставлять нас без присмотра, — рассудительно сказала Софи, из-чего Джек очень расстроился.
— Я полагаю, вы правы. Если мы останемся наедине, вы можете снова наброситься на меня.
— Почему я должна это делать? Вы уже сделали предложение. Ее голос звучал чопорно, но в ее глазах плясали огоньки, когда она выбирала карту, которую нужно сбросить.
— Может быть, из-за любопытства? Вы произвели на меня впечатление очень умной молодой женщины, а хорошо известно, что умные люди от природы очень любопытны.
Она склонила голову набок.
— Я не могу понять, хвалите ли вы мой ум или ставите под сомнение мое самообладание.
Он одарил ее порочной ухмылкой.
— А я не могу сделать и то, и другое?
Понизив голос, она пробормотала: «Вы высокого мнения о себе, сэр».
Он говорил так же тихо, надеясь, что их разговор был заглушен звуком потрескивающего рядом с ними огня, и не донесся до вдовы.
— Это не безосновательное мнение, как я надеюсь вам показать.
Софи приподняла одну бровь, но просто сказала: «Шестое очко», и Джек неохотно заставил себя посмотреть на свои карты. Однако прошло совсем немного времени, прежде чем ему в голову пришла озорная идея, и он под столом тихонько снял ботинок, прежде чем провести ногой в носке по голени Софи.
Она подпрыгнула, чуть не уронив свои карты, несмотря на слои фланелевых нижних юбок между ее ногой и его ногой.
— Вы забываетесь, сэр, — выдохнула она.
Джек откинулся на стуле, зная, что его действия под столом были скрыты углом, под которым они сидели.
— Я доставляю вам неудобства?
Она слегка натянуто рассмеялась, ерзая на стуле. Неожиданно Джек почувствовал, как его тело напряглось, в нем вспыхнул внезапный голод, который он жаждал утолить.