Софи промолчала. Она не знала, как объяснить своей подруге, что сэр Филип, на самом деле, не был исключением. По своему опыту, она знала, что все благородные светские лорды были одинаково самонадеянны.
— Когда он узнает, что я не леди…
Диана наклонилась вперед, ее лицо сморщилось от беспокойства.
— Герцог Сильский — джентльмен, Софи. Он поступит с тобой правильно, независимо от твоего происхождения.
— Возможно, ты будешь той женщиной, которая наконец-то исцелит его разбитое сердце! — воскликнула Арабелла, и ее глаза загорелись при этой мысли.
— Это просто деловое соглашение, — запротестовала Софи, чувствуя себя неловко от мысли, что в нем будут замешаны чувства. Ей не нужно было, чтобы герцог влюбился в нее, потому что, в конце концов, и она и не собиралась влюбляться в герцога.
Диана одобрительно кивнула.
— Как твоя сваха, я выбрала для тебя идеального мужа. Герцог не женат, несмотря на махинации многих интриганов из общества, и он чрезвычайно богат. Брак с ним решил бы все твои проблемы.
Софи ухватилась за это обещание и использовала его, чтобы как можно меньше нервничать, и все не испортить, когда придет время действовать.
— А вы совершенно уверены, что нет другого богатого джентльмена, который поступил бы так же благородно? Только герцог — это так величественно…
— Если ты собираешься это сделать, то лучше сделай это как следует, — сказала Диана тоном, не терпящим возражений. — Если ты выйдешь замуж за землевладельца, ты навсегда останешься его обычной женой, родителям которой приходилось работать, чтобы зарабатывать на жизнь. Но, как жена герцога, ты будешь неприкосновенна.
Неприкосновенна. Софи расправила плечи и собрала все свое мужество.
— Тогда к концу ночи я буду помолвлена с герцогом Сильским.
Глава вторая
— Разве я обязательно должен присутствовать на этом проклятом балу?
— Попридержи язык, Джек, — резко сказала его мать, хлопнув его веером по запястью. Для такого декоративного предмета это было сильнее, чем он ожидал, но он ничем не выдал этого, разве что слегка прищурил глаза. Его мать, вдовствующая герцогиня, была грозной женщиной, и он не хотел навлекать на себя ее неудовольствие еще больше, чем уже вызвал.
Она протянула руку, чтобы поправить его галстук, а затем, отступив назад, одобрительно кивнула.
— У тебя все получится. И да, Джек, я настаиваю на том, чтобы ты пошел со мной на этот бал. Это будет первый раз, когда я появлюсь в обществе после смерти твоего любимого отца, и…
— Ни слова больше, мама, — поспешно сказал он, прежде чем она успела выхватить свой кружевной платочек. — Для меня будет удовольствием сопровождать вас на маскарад.
— Ты хороший сын, — сказала она ему, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. Ее фиолетовое креповое платье зашуршало, и он понадеялся, что ее аромат не остался на нем. Последнее, что ему было нужно, так это провести всю ночь, благоухая лавандой.
— Пойдем, нам нужно ехать уже прямо сейчас, иначе мы прибудем не раньше полуночи.
Как и предсказывала вдовствующая герцогиня, улицы, ведущие к Олмаку, были запружены экипажами, медленно двигающимися по мере того, как их пассажиры постепенно выходили. Она выражала свое нетерпение и нервозность, отодвигая занавеску в сторону, чтобы выглянуть на улицу, которая была покрыта грязной жижей из растаявшего льда и снега.
Снаружи здания для собраний выглядели на удивление непритязательно, но Джек знал, что внутри они будут кишеть самыми влиятельными представителями высшего света. Подавив дрожь, он достал черную маску домино и надел ее на глаза, завязав на затылке прикрепленными шелковыми лентами.
— Какой ты красивый, — сказала ему мать, когда они вошли в «Олмак» и предъявили свои приглашения, но она даже не смотрела на него, вместо этого ее глаза скользили по толпе. Несмотря на эксклюзивность приглашений, зал был набит битком. Дамы, одетые во все цвета и оттенки, порхали вокруг, как экзотические птицы, в головных уборах из перьев, их украшения сверкали в свете двухъярусной хрустальной люстры над головой.
— Ты здесь с кем-то встречаешься? — спросил Джек.
— Ну… — уклонилась она от ответа, ее веер поднялся и взволнованно затрепетал вокруг ее декольте. — Я … О! Вот вы где, мой дорогой!
Она пронеслась мимо Джека, и он с замиранием сердца обернулся, узнав, кого только что обняла его мать. В эти дни был только один мужчина, которого она называла «Мой дорогой».