— По-моему, этот оттенок каштановый. Я слышала, как вдовствующая герцогиня Сильская так о нем говорила, и я бы не посмела не согласиться со столь величественной леди.
Джек нежно улыбнулся.
— Я могу лично засвидетельствовать, что те, кто осмеливается не соглашаться с ней, может получить от нее веером. Она владеет им, как гусар шпагой, и может нанести гораздо больше вреда.
Губы Софи дрогнули.
— Вы говорите, как человек, которой испытал это на себе.
— Много раз. — Он указал на ее запястье. — Могу я пригласить вас на танец?
— Я не думаю, что это будет разумно.
— Это доставило бы мне величайшее удовольствие.
— К сожалению для вас, я существую не только для вашего удовольствия, сэр, — резко сказала она.
Он поморщился.
— Нет, конечно. Приношу свои извинения. Всего пять минут общения с вами, а я уже чувствую себя полным дураком. Неудивительно, что вы меня терпеть не можете.
Она нахмурилась, но не поправила его.
— Я должен был сказать, что танец с тобой доставил бы мне величайшее удовольствие, но только в том случае, если ты этого хочешь. Потому что, если вы танцуете со мной из чувства долга, мне это совсем не понравилось бы. Я всего лишь хочу, чтобы ты была счастлива и поступала так, так как считаешь нужным.
— И с кем же вы разговаривали? — с подозрением спросила Софи. — С Дианой?
Он слабо улыбнулся.
— С твоей матерью.
— Я поражена, что она стала с вами разговаривать.
— О, ей было что сказать. Теперь я понимаю, откуда это у ее дочери.
Когда Софи поморщилась, Джек добавил: «Это комплимент».
— Вы успокоили мое сердце! Такие сладкие слова, сэр. — Она вертела веером, любопытство взяло верх. — Что же вы обсуждали?
— Вас, конечно. Это был очень поучительный разговор.
Вспышка тревоги прошла сквозь нее.
— Я не уверена, что мне нравится, как это звучит.
— Я должен был сделать это гораздо раньше, — признался Джек. — Несмотря на мое довольно необычное предложение, я все равно должен был поговорить с ней лично, чтобы получить ее согласие, как только я вылечился от ужасной ангины.
Софи смущенно поежилась.
— Что вы сказали? Что она сказала?
— Она объяснила очень многое, о чем я, к сожалению, ничего не знал, и она также подтвердила свое согласие на наш брак… если до этого дойдет.
Софи не думала, что ее брови теперь когда-нибудь опустятся в нормального положение, так высоко они поднялись.
— А теперь, — сказал Джек, — вы можете либо ударить меня по голове своим веером, и я немедленно уйду и никогда больше вас не побеспокою, либо… вы можете оказать мне большую честь и пригласиться со мной на следующий танец.
Молча, даже не понимая, почему она это делает, Софи подняла запястье. Джек взял висевшую там танцевальную карточку, и по его лицу расползлась улыбка.
— Похоже, следующий танец — вальс. Да благословит господь леди Тарли за то, что она такая снисходительная.
Вальс! Из всех танцев. Конечно, это проклятый вальс.
Котильон закончился, раскрасневшиеся и запыхавшиеся пары, которые только что закончили танцевать, отошли в сторону, Диана и Ричард были среди них. Ричард посмотрел на них и кивнул Джеку, который наклонил голову в ответ.
— Еще не поздно передумать, — мягко сказал Джек. Софи молча покачала головой и позволила ему вывести ее на танцпол, где он обнял ее одной рукой за талию и взял за руку. Внезапно сердце Софи забилось очень быстро.
— Я заметила, что вы с братом, кажется, наладили отношениях, — сказала она, когда заиграла музыка, и они начали двигаться в такт музыке. — Ваша мать, наверное, очень рада.
— Да.
— Его светлость простил вас?
— Он простил меня за то, что я не сказал ему правды, — осторожно сказал Джек.
— Хм. Значит, все так, как я и подозревала. Мисс Ламингтон не образец добродетели, каким вы ее изобразили.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Вызнали?
— Я догадалась. Мне показалось невероятным, что вы могли так поступить…
Он крепче сжал ее талию, и она резко вздохнула. Находясь так близко возле него, она чувствовала его запах, и ей захотелось прижаться носом к его подбородку и вдохнуть поглубже. Что с ней случилось? То, что он совершил этот единственный благородный поступок, не означало, что он не был точно таким же, как все остальное высшее общество.
— Бедный Джек, женщины вечно набрасываются на вас и посягают на вашу добродетель. Вы, наверное, вспомнили о мисс Ламингтон, когда я схватила вас в «Олмаке».