Я затягиваю его.
— Сейчас достаточно холодно, чтобы носить шарф, и чтобы не светить засосами на всей шее. — Бросаю на него самый глубокий боковой взгляд (прим. пер.: Боковой взгляд, side-eye (англ.) — словосочетание, обычно используемое для выражения неодобрения и/или возражения против заявления, действия и т.д), что вызывает у него только смех.
— Я, блядь, так и знал. Джулс, ты должна демонстрировать их с гордостью. Это знаки любви. — Он тянется поцеловать меня, но я обхватываю ладонями его лицо и отстраняюсь от него.
Брэм снова смеется, и если бы его смех был не таким невероятно сексуальным, я бы разозлилась. Но мне нравится этот звук, легкое урчание, которое медленно поднимается вверх по его груди, как будто звук вибрирует в каждом сухожилии, кости и мышцах его тела.
— Тогда позволь мне нанести на тебя «знаки любви», — говорю я, используя воздушные кавычки.
Он внезапно останавливается, и раздраженные велосипедисты и бегуны уворачиваются от него. Мы находимся посреди Центрального парка, он оттягивает воротник своего свитера в сторону и говорит:
— Дерзай, Джулс.
Самонадеянный человек.
— Ты меня раздражаешь. — Скрестив руки, отхожу от него, но недалеко, потому что он останавливает меня, обхватывает руками и несколько раз кружит, прежде чем поцеловать в шею. Он снова начинает сосать мою кожу, и я отстраняю его. — Прекрати. — Я смеюсь. — Ты никогда не слушаешь?
— Не-а.
Я отстраняюсь от него и протягиваю руку.
— Ты на испытательном сроке. Тебе позволено держать меня за руку на этой прогулке, и все.
— Никаких поцелуев на фоне старых сучковатых деревьев?
— Нет. — Печально вздохнув, он обхватывает своей ладонью мою. — Ты потерял эту привилегию, как только начал метить меня своими губами.
— Разве можно винить меня за это? Я хочу, чтобы люди знали, что ты моя. Я очень близок к тому, чтобы сформировать «Брэм» на твоей шее, еще несколько засосов, и все будет хорошо.
Я останавливаюсь и хватаюсь за шею.
— Ты ведь шутишь?
Он откидывает голову назад и разражается гортанным смехом. Притягивает меня к себе за плечо и продолжает идти.
— Ох, Джулс, тебя слишком легко дразнить, детка. — Брэм прижимается поцелуем к моей голове и ведет нас под мост, где, к сожалению, добавляет еще одну «метку любви» в коллекцию, когда я стону... и закатываю глаза.
Ох уж этот Брэм.
***
— Это неправда. — Я толкаю Брэма в грудь, но он не сдвигается с места, продолжая прижимать меня к столу, находясь между моих ног и небрежно кормя меня виноградом из дуршлага в раковине.
— Почему ты никогда не веришь тому, что я говорю?
— Потому что ты приукрашиваешь... многое. Это подрывает доверие к тебе.
— То, что я хороший рассказчик, не должно подрывать мой авторитет. Ты слишком несправедлива ко мне.
Я кривлю рот в недоумении.
— То есть хочешь сказать, что когда тебе было пять лет, ты случайно отрубил себе палец на ноге, но потом, к счастью, хирург смог пришить его обратно, а поскольку ты уже взрослый, то шрама не осталось?
— Именно так. — Он мило улыбается мне.
— Ты такой лжец.
— Нет. Я не лжец.
— Хорошо. — Протягиваю руку. — Дай мне свой телефон, я прямо сейчас позвоню твоей маме. Я с ней встречалась, так что она скажет мне правду.
Он поморщился.
— Знаешь, это не очень хорошая идея. Думаю, она сейчас в клубе «Бунко». Она очень злится, когда я ее прерываю.
Я закатываю глаза, быстро отталкиваю его от себя и спрыгиваю со стола, убегая, что бы он успел схватить меня.
— Ты такой лжец. Ты не отрезал себе мизинец на правой ноге.
— Отрезал.
— Ха. — Я показываю на него пальцем. — Ты сказал, что это был левый мизинец.
Он поднимает глаза к потолку, пытаясь вспомнить.
— Серьезно?
— О, боже, ты хуже всех, ты знаешь об этом?
Я пробираюсь к окнам его гостиной и убеждаюсь, что между нами размещено два больших предмета мебели, потому что знаю этого человека, и дистанция между нами сведет его с ума... а именно этого я и хочу. Он сводит меня с ума своими словами, так что я сведу его с ума игривой дистанцией.
— Это не то, что ты говорила прошлой ночью в душе. Уверен, ты говорила, что я лучший из всех, что у тебя были.
К сожалению, это правда. Обычно я не раздуваю его эго больше, чем оно есть, но, боже, в душе... Он проделывал языком такие великолепные движения, что я чуть не выпрыгнула из кожи. Признание вырвалось прежде, чем я успела заткнуться.
Я невозмутимо пожимаю плечами и говорю:
— Это была ложь.
— Ха. — Брэм напыщенно откидывает голову назад и смеется. — Я тебя умоляю, кто может быть лучше меня? Не забывай, я знаю список твоих постельных завоеваний, и ни один из них даже близко не приблизился к моему уровню, чтобы заставить тебя кричать в спальне.
Меня распирает от злости. Какой же он самоуверенный, высокомерный осел. Он может мне нравиться, даже очень сильно, но я также имею право хотеть ударить его, когда наступит подходящее время, а в данный момент оно подходящее.
Подавив желание вмазать кулаком ему в глазницу, я решила поиграть с его уверенностью.
— Ты не всех знаешь.
— Ох, Джулс, я знаю...
— Блэйк Дэвенпорт.
Я скрещиваю руки на груди и выпячиваю бедро, подол рубашки Брэма скользит по моим бедрам.
Он несколько раз моргает.
— Блэйк Дэвенпорт? — спрашивает он немного скептически.
— Ага, работает в моем здании, двадцатый этаж, генеральный директор компании «Дэвенпорт...»
— Реклама, — заканчивает за меня Брэм, и его лицо становится сердитым.
Что ж, Блэйк Дэвенпорт — реальный человек. Невероятно привлекательный парень. Известно, что каждый вечер он появляется на страницах журналов сплетен с новой девушкой под ручку. У него репутация человека, ищущего секс и только секс. Не сомневаюсь, что Брэм точно знает, кто он такой.
Он недовольно кривит губы, его взгляд сосредоточен на мне, словно он пытается обдумать мысль о том, что мы с Блейком были вместе.
— Хочешь сказать, что у тебя был секс с Блэйком Дэвенпортом?
Я пошевелила тремя пальцами.
— Три раза. Дважды в его кабинете и один раз в моем.
Не знаю, почему ложь сейчас дается мне так легко, но она просто льётся из меня, и мне нравится реакция. В кои-то веки я одержала верх над Брэмом, когда дело дошло до слов.
Если бы он не был все время таким язвительным и наглым, я бы ни за что не стала так дразнить, но его собственное лекарство пойдет ему же на пользу.
Я почти слышу скрежет зубов, когда его челюсть ходит взад-вперед, а острый ум обдумывает следующий шаг.
— У него большой?
— Что?
Он не мешкает.
— Насколько большой у него член?
Зная, что сейчас на меня посыплется шквал вопросов, я готовлюсь и стараюсь не показать, что вру.
— Примерно такой же, как и у тебя. Ты немного больше в обхвате.
Он немного выдыхает, но недостаточно, потому что его брови все еще сведены, его гнев нарастает.
— Он говорил тебе пошлости?
— Конечно.
— Он шлепал тебя?
— В этом не было необходимости. К тому же если помнишь, до тебя меня никто не шлепал.
Ха, отличная попытка.
Видно, что он разочарован тем, что не смог поймать меня на лжи.
— Так что же сделало его лучшим, по твоим словам? Потому что я уверен, что никто не тратит сорок пять минут на прелюдию.
— Потому, что Блэйк мог потратить всего десять минут и заставить меня кончать сильнее и дольше.
О боже, ярость в его глазах, губы скривились в абсолютном потрясении. Я практически в экстазе.
— Сильнее и дольше?
Я медленно киваю.
— Но это был просто горячий, потный секс. Ничего больше.
— Ничего больше? — Его брови взлетают вверх к линии роста волос. — Значит, если я отведу тебя в офис Блэйка и устрою импровизированный обед с ним и с тобой, хочешь сказать, что ничего не произойдет?