— Вот это да! — сказала Мартина.
И пока она произносила эти слова, изо рта у нее выпало три жемчужины. Когда на следующее утро она стала рассказывать родителям о случившемся, жемчужины так и сыпались.
Мать отнесла жемчужины к ювелиру, и он сказал, что они настоящие, только не очень крупные.
— Может, если она будет произносить длинные слова, жемчужины будут крупнее… — предположил отец.
Они спросили у соседей, какое слово во французском языке самое длинное. Одна из соседок, женщина образованная, сказала, что самое длинное слово — «противоконституционный». Родители велели Мартине повторять его, та послушалась, но жемчужины крупнее не стали. Разве что получались вытянутыми и какой-то неправильной формы. А так как слово это очень трудное, Мартина выговаривала его плохо, и жемчужины выходили худшего качества.
— Ну и ладно, — сказали родители. — Все равно мы теперь обеспечены на всю жизнь. С сегодняшнего дня девочка перестанет ходить в школу, мы посадим ее за стол перед салатницей и заставим целый день говорить. И пусть только попробует замолчать!
Сначала Мартине страшно понравился этот план, ведь, вдобавок к прочим своим недостаткам, она была еще ленива и любила поболтать. Но уже через два дня ей надоело сидеть на одном месте и разговаривать с самой собой. Через три дня это стало для нее мукой, через четыре — пыткой, а на пятый день за ужином она пришла в ярость и крикнула:
— К черту! К черту! К черту!
Если уж говорить всю правду, она кричала не «К черту!», а кое-что похуже. И сразу же три огромных жемчужины покатились по скатерти.
— Что такое? — удивились родители, но сразу же поняли, в чем дело.
— Все очень просто, — сказал отец. — Я мог бы и раньше об этом догадаться. Каждый раз, когда она произносит обычное слово, она выплевывает обычную жемчужину. А когда сыплет отборными ругательствами, и жемчуг получается отборный.
С этого дня родители заставляли Мартину произносить над салатницей только отборную ругань. Сначала это приносило ей облегчение, но скоро родители стали бранить ее всякий раз, когда ей случалось обронить неругательное словечко. Через неделю такая жизнь показалась ей невыносимой, и она сбежала из дому. Целый день бродила она по улицам Парижа, не зная, куда ей деваться. К вечеру, голодная и усталая, она присела на скамейку. Проходивший мимо молодой человек, увидев, что она одна, сел рядом. У него были такие волнистые волосы, такие белые руки и такое милое лицо! Он так ласково заговорил с ней, что она обо всем ему рассказала. Молодой человек внимательно слушал ее, собирая в фуражку жемчужины, которые она роняла во время рассказа, а когда она замолчала, нежно посмотрел ей в глаза и сказал:
— Говорите еще! Вы восхитительны. Если бы вы только знали, как приятно мне слушать вас! Хотите, мы всегда будем вместе? Вы будете жить у меня, и мы никогда больше не расстанемся. Мы будем счастливы.
Мартина, которой было некуда пойти, охотно согласилась. Молодой человек отвел ее к себе, накормил, уложил спать, а на следующее утро, едва они проснулись, сказал:
— Теперь, малютка, поговорим серьезно. Я не намерен тебя кормить за красивые глазки. Сейчас я уйду и запру тебя на ключ. А вечером к моему приходу вот эта супница должна быть наполнена крупными жемчужинами, и, если она не будет полна до краев, берегись!
Мартина осталась сидеть взаперти и должна была наполнять супницу жемчужинами. И так было день за днем… Милый молодой человек каждое утро запирал ее на ключ, а сам возвращался только вечером. И если к его приходу супница не была полна до краев, он бил Мартину.
Но оставим на время бедняжку Мартину и вернемся к ее родителям. Младшая сестра Мартины, добрая и послушная девочка, не могла опомниться от всего, что случилось, и не испытывала ни малейшего желания встречаться с феей из водопровода. Но родители, огорченные бегством старшей дочери, каждый день повторяли младшей:
— Знаешь, если ночью тебе захочется пить, можешь пойти на кухню выпить стакан воды…
Или:
— Ты уже большая. Пора бы тебе что-нибудь сделать для родителей. Ведь ты нам стольким обязана…
Но Мари (я забыл сказать, что ее звали Мари) делала вид, будто не понимает, о чем они говорят.
Однажды вечером ее мать сообразила, что надо сделать. Она подала к обеду гороховый суп, селедку, солонину с чечевицей, а под конец — овечий сыр. В ту ночь Мари так хотелось пить, что бедняжка не смогла уснуть. Два часа она промучилась в постели, повторяя: «Не пойду на кухню. Не пойду на кухню…»
Но в конце концов все же пошла, надеясь, что фея не появится.
Как бы не так! Едва Мари отвернула кран, фея выпорхнула и опустилась ей на плечо.