— Слушай, парень! А чего это ты так вцепился в эту коробку? Свистнуть ее хотел?
Краска залила мне лицо.
— Нет, конечно, — сухо ответил я. — Просто в ней много стеклянных предметов, я боялся, что вы все перебьете, а ведь она… — Я хотел добавить: «Стоит шестьдесят два франка», но вовремя спохватился. Если они узнают, какая она дорогая, то, чего доброго, вернутся и возьмут ее!
— Там одни склянки, — добавил я, — они интересны только детям до десяти лет. А вы уже раньше кого-нибудь грабили или это первое ограбление?
— Ты что, думаешь, ты в кино? — бросил Джо, не оборачиваясь. — Ограбление! Ох уж эти детки! Просто мы хотели развлечься, вот и все, и это легко доказать: мы же ушли с пустыми руками. Ясно тебе?
Я ответил «ясно», а сам подумал, что, если б я не подал голос из-под кровати, они, может, и не ушли бы с пустыми руками. От этой мысли я возгордился. Ведь я помешал настоящему ограблению, хотя Джо и не согласен с моим определением… Жаль, что нельзя рассказать ребятам о таком подвиге, ведь тогда пришлось бы признаться, что я проник в чужой дом. А Феликс — страшный болтун, так что вся история быстро дойдет до мамы. Если она узнает, что я взял ключ, мне не поздоровится!
Мы въехали в Ложерский лес, здесь, под большими каштанами, было уже совсем темно. Джо резко затормозил, затем открыл дверцу и дал мне такого пинка, что я вылетел прямо на обочину. Дверца тотчас захлопнулась, мотор взревел, и машина скрылась за поворотом.
Я довольно долго просидел на сухих листьях и все не мог опомниться. Еще бы, когда тебя вышвыривают вот так, вверх тормашками, и оставляют одного в лесу. Эти гангстеры сыграли со мной злую шутку. Как я теперь попаду домой? Я пытался вспомнить, сколько километров от леса до дома: шестнадцать? Восемнадцать? Двадцать два? Если двадцать два, то это четыре часа ходу, даже если идти кратчайшим путем. Темнело, и начал накрапывать дождь. Ну и прогулка мне предстоит! Я побрел по дороге. Как только я вышел из лесу, дождь полил вовсю, он хлестал мне прямо в лицо, я шел против ветра. Да еще меня окатил с ног до головы промчавшийся мимо грузовик, вода текла с меня ручьями. Ох, еще один грузовик! Но этот, наоборот, притормозил.
— Эй, малыш, куда топаешь? — звонко крикнул водитель. — В Бервиль? Ну так залезай скорее, мне как раз в ту сторону!
Я влез в кабину и вздохнул с облегчением.
— Спасибо вам, месье. Мой папа работает почтальоном, и он…
— Ладно, ладно, — сказал водитель, — помолчи-ка лучше! У меня дворники не работают, и, если я буду отвлекаться, мы очутимся в канаве.
Всю дорогу я сидел тихо как мышь и через двадцать минут уже входил в нашу столовую. Слава богу, всего десять минут восьмого! Телевизионная передача в самом разгаре, папа смотрит на экран и покуривает трубочку, а мама сидит на табуретке и вяжет бесконечный шарф.
— А мы с…
Мама знаком оборвала меня.
— Не мешай, папа смотрит новости!
Что ж, мне же лучше. Я быстро поднялся к себе в комнату, переодел брюки и свитер. Потом мы сели ужинать, я выбрал момент, когда в комнате никого не было, и положил ключ обратно в буфет. И вот я лежу в постели, голова у меня чуть не лопается, как только подумаю о том, что со мной только что произошло. Я вспоминаю тот счастливый миг, когда я собирался открыть крышку желтой коробки. А теперь я никогда не узнаю, что же в ней было, никогда… Эх, уснуть бы скорей!
Спешу записать все как было. Часа в два мы встретились с Феликсом и Симоном (Этьен был в Сент-Арно) и чуть не поругались, потому что я больше не хотел лазить по садам, это мне слишком напоминало бы о вчерашней истории. Мы бродили по пляжу, а потом я пошел домой и совсем забыл, что мама, наверное, уже ходила к Элиоттам. Я столкнулся с ней в коридоре, когда она снова собиралась уходить.
— Хорошо, что ты пришел, — говорит мне она. — Еще минута, и ты меня уже не застал бы. Я иду за мясом! Пойди погляди, что я тебе принесла от Элиоттов! Конечно, ничего особенного, просто мадам Элиотт хотела избавиться от барахла, велела мне все ненужное выбросить, а я все же кое-что отобрала, вдруг тебе понравится…
Я иду за ней в столовую, и что же я вижу?! На столе между красным грузовиком и тремя полинявшими пижамами желтая коробка.
— Это… это… — заикаясь проговорил я, показывая на нее пальцем.
— Ну да, это та самая коробка, — ответила мама. — Разве ты не о ней мне говорил? Она все время простояла у них в углу, мальчишки ее не любили, говорили, будто бы она им слишком напоминает школу. Правда, однажды они до нее добрались, это было в тот день, когда бушевала та страшная гроза, ну четырнадцатого августа, помнишь? Макс зажег спиртовку, хотел делать опыты — и чуть весь дом не спалил. Мадам Элиотт отняла ее у него и больше об этой игре слышать не хотела, и правильно: от этих шалопаев всего можно ждать… Ты меня слушаешь?