Вампир при последних словах усмехнулся.
– Подозреваю, что с твоим образом жизни организм состоит на восемьдесят процентов из кофе, а не из воды. Так что сомнительное предложение… Будут еще? - И он иронично изогнул бровь, а потом добавил: – И да, после нашей бурной совместной ночи какие могут быть «вы»?
– Уважительные, - робко подсказала я.
Стоять, запрокинув голову, было неудобно. Да и болели отбитые пятки. И, по ощущениям, отбила я их чуть ли не по самую шею: ныли и колени, и бедра, и поясница, и спина… И лишь голова не предавалась общему саботажу тела. Она усиленно соображала, перебирая варианты, что бы еще предложить за свою свободу
– Значит, сотрудничать не желаешь? - уточнил клыкастый.
– Еще как желаю! – горячо возразила я. - Только не знаю чем… Хотите, могу за вас… тебя курсовую написать по артефакторике? – Увидев, каким похоронным взглядом одарил меня вампир, исправилась: – Диплом? - Взором вампира можно было убивать. - Кандидатскую? Сделать расчеты для самых сложных заклинаний, даже для иллюзорных матриц… У меня отличная память, я могу…
– Взломать охранную систему по силам? – прервал мой поток сын ночи и холодно улыбнулся, оскалив идеально-белые клыки.
И я как-то враз ощутила: передо мной хищник. Идеальный. Расчетливый. Холодный. А еще стремительный и смертельно опасный. Как смерч. Ледяной такой смерч атакующего заклинания высшего порядка. Сотворить подобный способен лишь сильный и, главное, опытный маг, умеющий мгновенно вычислять сложнейшие формулы и векторы. Потому как ошибка в подобных чарах ведет к неминуемой смерти самого создателя. Но если все же получилось сотворить ледяной смерч – противнику от него не будет спасения.
И этот вампир, нависший надо мной, был живым воплощением этого ледяного смерча. И я поняла: в моем мозгу этот образ прилип к одному конкретному сыну ночи намертво.
– Какую? – задала я закономерный вопрос.
И тут же клыкастый достал из кармана небольшую шкатулку.
Она была совсем маленькой и скорее даже походила на коробочку для кольца. Вот только, сдается мне, в ней держали не ювелирные украшения, а тайны. Причем опасные. Других в артефактах Мервиуса не водится.
Два столетия назад выдающийся техномаг создал шкатулку с секретом. Если ее пытается открыть посторонний, то защитное заклинание словно зацикливается само на себя, и… Взломав одно плетение, ты тут же получаешь другое, и, пока возишься с ним, предыдущее восстанавливается… И таких вариантов может быть не два и даже не пять. А пара сотен. Чтобы перебрать их все, понадобится минимум полторы вечности. А если попробовать вскрыть грубой силой, то все, что внутри артефакта, окажется уничтоженным.
– И сколько у меня времени? - спросила и сама не узнала свой голос.
Было страшно. Вдруг не справлюсь? А ещё было интересно. До жути. До зудящих кончиков пальцев. Это же Мервиус! Я столько слышала о нем. Его вариант защиты лег в основу целого направления охранных плетений…
Горячее дыхание Смерча коснулось моего виска.
– Час. Сможешь?
Он не произнес больше ничего. Да этого и не нужно было. Я прекрасно поняла условия сделки: справлюсь – и, возможно, все обойдётся. Нет – отчисление и привет, тюрьма.
Я взяла шкатулку Мервиуса и уже хотела поддеть первое плетение. Но останавливало одно но… Несостыковка.
– Ты ведь не законник, - в моих словах было больше утверждения, чем вопроса.
Смерч нахмурился. Словно я оказалась права. И это ему не понравилось. А я, будто гончая, взявшая след, насторожилась. А затем даже подалась вперед, чуть отстранилась от стены. Хотя ещё секунду назад мечтала в нее врасти.
Наши носы с клыкастым почти соприкасались. Вокруг стремительно начало расти напряжение. Столь концентрированное, осязаемое, что им можно было, как губкой, стереть улыбки с лиц случайных прохожих.
– И что ты этим хочешь сказать? – глядя мне прямо в глаза, спросил вампир.
– Сказать? Всего лишь спросить: где значок блюстителя правопорядка? Почему ты не представился, как полагается офицеру? И почему, гремлины раздери, ты предлагаешь мне сделать то, чем обычно занимаются воры? Знаешь, вампир, я начинаю думать, что ты сам преступник. И просто пытаешься меня сейчас запугать! – последние слова я буквально прорычала в лучших традициях блохастых. Хотя двуликой не была ни разу.
– Давай заключим сделку, - голос клыкастого, в отличие от моей эмоциональной речи, был холоднее льда. - Ты не говоришь ложь обо мне, а я не говорю о тебе правду.