Он подозвал Кэтти и увел ее с собой на прогулку. Вернулась девочка гордая и сияющая, но никто не смог из нее вытянуть ни слова.
— Что ты такое сказал ребенку? — полюбопытствовала вечером Флора.
— Мы обсудили, — ответил он, сдержанно усмехаясь, — важную роль, которую Кэтти играет в нашей жизни. И то, как огорчает тебя сознание, что она несчастна, когда ты уезжаешь. Ведь для подобных волнений нет никаких серьезных причин. Ну, а потом для верности предложил ей взятку.
— Взятку?
— Дорогая моя, взгляни на это как на один из возможных мощных стимулов. Дети это любят.
— И какой же стимул ты выбрал для подкупа Кэтти? — спросила Флора.
— Я сказал, что если она докажет нам, что уже достаточно взрослая и может спокойно остаться без тебя на несколько дней с Мадж, то я разрешу ей брать уроки верховой езды и подарю пони. Я попросил держать наш секрет в тайне, и, видишь, она держит слово.
Флора попыталась удержать на лице строгое выражение, но ей это не удалось. Она рассмеялась.
— О Боже, какой же ты выдумщик, Григ!
Тот на миг стал серьезным.
— Помнишь костюм, который ты купила, когда потратила на покупки две тысячи долларов?
— Да, а что? — Флора смутилась.
— Я еще ни разу не видел тебя в нем…
— Ты не видел и другие мои вещи. Уже почти десять вечера.
— И все же ты согласишься исполнить мой приказ и надеть его?
Флора недоуменно взглянула на него и пожала плечами:
— Можешь войти через пять минут.
Через пять минут Флора стояла посреди спальни, одетая в прелестный костюм из льняной ткани, светло-серую кружевную блузку и серые туфли на высоких каблуках.
— Ого! — воскликнул Григ, обходя ее кругом. — Да, это как раз то, что нужно! Ты со вкусом выбираешь вещи, моя дорогая. Вкус не подводит тебя, даже когда ты кипишь от бешенства, — добавил он с озорным блеском в глазах.
— Спасибо, — вежливо ответила Флора. — Но, может быть, все-таки объяснишь, о чем идет речь?
— Я думаю, это будет самый подходящий наряд для завтрашнего интервью, только и всего.
Она смерила его пристальным взглядом и сухо произнесла:
— Хотелось бы, чтобы ты больше не делал мне подобных сюрпризов, Григ. Я достаточно взрослая, чтобы ты мог прежде посоветоваться со мной.
— Я предупреждал тебя еще перед отъездом, что нам это предстоит, — мягко ответил он.
— Не знаю, не помню, может быть… ну да, ты действительно предупреждал! — поправилась она, заметив его насмешливый взгляд. — Но после возвращения ты больше не возобновлял разговора об интервью. Значит, — она взмахнула рукой и выговорила с досадой, — ты только потому и звал меня с собой в Сидней?
— Да, это одна из причин. Но интервью отнимет у нас всего час, не больше.
Флора с досадой отвернулась от него, отошла к окну и села в мягкое кресло. Она услышала свой собственный голос, произносящий с отчаянной безнадежностью:
— Мне ужасно не хочется этого делать!
— Но как же ты тогда предпочла бы поступить? — спросил он холодно.
— Понятия не имею! Ну, зачем нам это интервью?
— Дорогая, — терпеливо сказал Григ с нотками раздражения. — Это всего лишь рабочий момент, не более.
— Но я не хочу, чтобы меня подавали публике на журнальных страницах в сиреневом костюме или без него.
— Уверен, что как раз без него ты вызвала бы настоящую сенсацию. Но этот журнал иного сорта.
— Ты понимаешь, что я имела в виду, — натянуто выговорила она. — Мне противно специально наряжаться, чтобы соответствовать роли жены миллионера… и чтобы все любовались, как я держу тебя под ручку с подчеркнуто застенчивым видом…
— А если принять вид любящей жены?
Флора разозлилась.
— Удивляюсь, как тебе самому этого хочется, Григ? Мне казалось, ты дорожишь неприкосновенностью частной жизни.
— Я как раз именно потому и иду на это, что дорожу неприкосновенностью нашей жизни. По-моему, я уже объяснял тебе. Ты что, не хочешь, чтобы о нашем браке стало известно? Если да, то почему? — спросил он резко.
— Я не люблю журналистов. До сих пор тебе ведь удавалось держать все в секрете?
— Главным образом потому, что ты все это время сидела с детьми в имении, — раздраженно произнес он. — Поверь мне, что без этого не обойтись.
— Хорошо, — уступила она.
Григ взглянул на ее покорно склоненную голову, на сжатые на коленях кулаки, круто повернулся на каблуках и вышел из комнаты.
В эту ночь он не пришел к ней в спальню.