– Разве ты о чем забудешь, – сказал Вир смиренно. – Не сомневаюсь, что ты и камеристку свою подготовила к отъезду.
– Как хорошо ты успел узнать меня, мой дорогой повелитель, – сказала Констанс с милой улыбкой и накинула на плечи отделанную горностаем ротонду, которая лежала тут же наготове. Затем она надела шляпу с вуалью и голубыми лентами, подошла к звонку и дернула шнурок три раза. – Не могу же я бросить Милли, верно?
Вир, который и в самом деле успел узнать свою супругу лучше, чем сам думал, не слишком удивился, обнаружив Милли в дорожном плаще и с корзинкой в руках у подножия черной лестницы.
– Прошу прощения, миледи, – заговорила девушка, явно перепуганная. – Но это граф, и с ним еще один, они у парадной двери стоят. Миссис Гейл приготовилась им открывать.
Только тут Констанс, сообразившая, что тетку с собой она взять не сможет, заколебалась.
– Вир, мы не можем уйти – надо дождаться возвращения полковника.
– Можете, можете, – быстро возразила Софи, подталкивая Констанс к черному ходу из кухни. – Я готова к встрече со своим бывшим зятем. Кроме того, со мной остается Уилл, он защитит меня. И полковник вот-вот должен вернуться. И вообще это Пловер-стрит в центре Лондона, а не пустынная дорога в Сомерсете. Блейдсдейл не посмеет поднять на меня руку. Так что все со мной будет в порядке.
– И все же мне не хочется оставлять тебя, Софи. Ты понятия не имеешь, на что способен Блейдсдейл.
Тут раздался громкий и настойчивый стук в дверь, и Констанс побледнела.
– Софи...
– Все будет хорошо, дорогая моя, – сказал Вир, хватай ее за локоть и вытаскивая за собой на крыльцо. – Славное же у тебя сложилось обо мне мнение, если ты могла подумать, что я не позаботился о безопасности твоей тетки. – Он быстро подсадил ее в карету, помог забраться и камеристке и сам последовал за ними. – Наверное, твоя тетка очень удивится, когда обнаружит, что очередное заседание ее дамского литературного общества вот-вот начнется, причем у нее в доме. – Вытащив из кармана часы, он проверил время. – Три часа. Эти дамы славятся своей пунктуальностью.
Когда карета выехала со двора на улицу, Констанс получила возможность увидеть, как Блейдсдейл и его зять стоят на пороге дома ее тетки в окружении доброй дюжины дам.
– Вир, но как ты сумел устроить это? – воскликнула она, прижимаясь к своему дорогому маркизу.
– Как только нам удалось заставить Синклерова соглядатая заговорить, полковник и капитан Рот принялись разносить приглашения. Такое решение представлялось наилучшим – это надежнее, чем ставить охрану из мужчин. В конце концов, это Пловер-стрит, самое сердце Лондона. Вооруженная охрана показалась бы здесь проявлением дурного тона, ты согласна? А теперь, любимая, пора нам заняться заговорщическими делами. Мне кажется, что сейчас самое время представить мою дорогую маркизу всему свету, ты не находишь?
Глава 11
Сказать, что появление в «Газетт» объявления о браке, заключенном между мисс Констанс Гермионой Ситон и Гидеоном Эдмундом Джеймсом Рошелем, маркизом де Виром, наделало много шуму, – это ничего не сказать.
Уже одно то, что Вир попался-таки в брачные силки, было достаточным поводом для досужих разговоров в светских гостиных и клубах. Ну а неожиданные изменения в биографических данных новобрачной, которую все считали единственной дочерью графа Блейдсдейла, придавали ситуации особую пикантность.
Все пересуды того далекого года, когда леди Регина Лоуэлл начала выезжать, были извлечены на свет божий вместе с домыслами касательно безвременной кончины Чарлза Ситона. Вряд ли Блейдсдейлу доставило много удовольствия, что молва приписывала ему то роль рогоносца, то простофили, а то и хитрого злодея в этой истории. Все единодушно отвергали предположение, что он мог жениться наледи Регине из благородных или бескорыстных побуждений, что неопровержимо показывало, какое мнение составилось о Блейдсдейле в свете.
Блейдсдейл никогда ничего не делал из чисто альтруистических побуждений – как, впрочем, и Вир, – подмечали особо наблюдательные. И потому свет решил, что маркиз женился на Констанс Ситон ради мести, а что до молодой красавицы, то она просто пала жертвой чар известною сердцееда. Вражда, существующая между домом Виров и домом Блейдсдейлов, ни для кого не была тайной, в конце концов. В свете все только и делали, что высказывали догадки, какова же реакция Блейдсдейла на то, что падчерица вышла замуж за сына его старого врага, но еще интереснее было представлять, что думает по этому поводу Албемарл.
Одним словом, свет замер в напряженном ожидании событий, которые не могли не последовать за женитьбой Вира и обещали дать обильную пищу сплетням. И как не дать, мрачно думал Вир, учитывая недавние открытия.
Документы, которые мистер Джосая Эндерхарт передал Констанс, пролили немалый свет на события, приведшие к преждевременной кончине его отца и матери. Само то, что его отец решил оставить их на хранении у Эндерхарта, а не передал Албемарлу, не оставляло сомнений в крайней опасности их содержания. Совершенно очевидно, что отец Вира понимал, как Албемарл распорядится этими документами в случае его смерти. Невеселая улыбка появилась на губах Вира при мысли о том, как Албемарл обрушил бы всю силу своего гнева на Блейдсдейла, и его брата, и их родню. Очень сомнительно, что как в той, так и в другой семье в живых остался бы хоть кто-нибудь после ужасных последствий такого гнева.
Несомненно, отец его понимал и то, что доверить документы своему единственному сыну и наследнику означало бы неминуемую гибель этого сына и наследника. Одно дело – чувствовать сердцем, что Блейдсдейл и Лэндфорд причастны к гибели твоих родителей. Совсем другое – иметь на руках доказательства их преступления, да еще когда тебе едва минуло двадцать лет. Тогда у Гидеона не было бы иного выбора, как начать действовать сразу же, сгоряча. Очевидно, его отец понял это. И потому решил, что Констанс должна быть тем человеком, который получит право вскрыть эти документы.
Ясно, что отец Вира исходил из того, что девушке не придется читать их прежде, чем она достигнет совершеннолетия. Наверняка и в детстве она отличалась той же ясностью мысли и незаурядным мужеством, какие проявляет, будучи взрослой женщиной. Джеймс Рошель решил, что она сумеет правильно распорядиться сведениями, тщательно заверенными и свидетельствующими о крайней развращенности и трусости Лэндфорда, на основании которых можно было обвинить в то время еще контр-адмирала в поведении, несовместимом со званием офицера королевского флота.
Джеймс Рошель и его жена погибли в море, а заверенные документы продолжали тайно храниться у Эндерхарта в ожидании того дня, когда Констанс станет взрослой и распечатает их. А пока богатство Блейдсдейла, так же как и его влияние при дворе, помогли Лэндфорду избавиться от всех обвинений и даже получить повышение до чина вице-адмирала.
Но недолго ему еще оставаться в этом чине, думал Вир. Он не стал ждать, пока найдутся документы, подтверждающие их вину, но запустил в действие механизм отмщения, который неизбежно приведет к тому, что Блейдсдейла и других постигнет кара. Случай сыграл ему на руку: объявление в «Газетт» о его браке и реакция света на эту новость стали частью этого механизма.
В сущности, Вир, который заранее знал, что из этого выйдет, все же очень надеялся, что Албемарл не узнает о его браке, по крайней мере, в ближайшую неделю – именно через неделю этот номер «Газетт» доставят в Девоншир. Уж чего ему не хотелось, так это чтобы его дед узнал о бракосочетании внука из такого источника. Герцог, вообще непредсказуемый, вполне мог сгоряча предпринять путешествие в Лондон единственно ради того, чтобы потребовать объяснений от своего наследника. Именно поэтому Вир предусмотрительно послал весточку Эльфриде и Вайолет, сообщив в письме, что женился, заодно вкратце объяснив, кто такая Констанс и почему он решил взять ее в жены. Его сестры сообразят, как в случае чего справиться с Албемарлом.
А пока Вир мог наслаждаться сознанием того, что Блейдсдейл теперь точно знает, что его план принудить Констанс к браку с Альбертом Синклером осуществлен быть не может. К тому же Блейдсдейлу известно, что Констанс имеет на руках документы, свидетельствующие о том, кто ее настоящий отец, и он не сможет навязать ей ничего: она мало того, что замужем, но и, как кровная родственница, имеет право на защиту Бридхоума. Короче говоря, если Констанс вдруг останется вдовой, ее защитит или могучий Албемарл, или Бридхоум по ее выбору. Блейдсдейл больше не сможет на законных основаниях навязывать ей свою «отцовскую» волю.