Современный белорусский исследователь Кузьма Козак, автор книги «Германские и коллаборационистские потери на территории Беларуси в годы Великой Отечественной войны (1941—1944): анализ и итоги» утверждает на основе изучения колоссального архивного материала: «Наши людские потери огромны. Но это одна сторона. Другая, это видно и по документам, что нигде не было такого сопротивления, как в Беларуси». Кстати, тот будущий писатель со сберкнижкой рейха (о которой он и не знал) смог во время войны сбежать к партизанам, воевал самоотверженно, честно, и вообще во всех смыслах был замечательным человеком и хорошим прозаиком.
Но обнародую и другие факты. Мой учитель, известный ученый и поэт, профессор, о времени своего детства в «третьем рейхе» говорил с придыханием, восторгом, искренним сожалением об утраченном рае. Да, это было всего один раз, он, по своей эмоциональности, сорвался, проговорился, оскорбленный моим безусловным отрицанием буквально всего в фашистской Германии. Но я его поняла и не осуждаю. Детство ведь всегда вспоминается с ностальгией; семья врача, конечно же, жила при немцах хорошо; и я вполне допускаю, что все было, по словам моего наставника, «очень культурно». И разное, будем говорить честно, отношение к Великой Отечественной войне среди белорусов тоже понятно: оно одно у тех, чьи предки находились под оккупацией и испытывали жесточайшее притеснение, и оно несколько другое у тех, чьи отцы и деды получали определенные привилегии как жители «третьего рейха», кстати, за счет ограбления соотечественников.
Нельзя здесь не сказать и о том, что партийная и государственная послевоенная элита в Беларуси принципиально отличалась от управленцев в других республиках. Она у нас, начиная с первого секретаря ЦК КПБ Петра Мироновича Машерова, сплошь из бывших партизанских командиров. То есть людей, привыкших не просто к постоянной опасности, а к необходимости самостоятельно принимать решения и быть ответственными за каждый свой шаг и поступок. Как нигде, наши элитарии отличались настоящим демократизмом.
В связи с этим расскажу один случай, который я услышала в 1970-е годы от моей портнихи. Однажды она вместе со своими дочерьми, начинающими балеринами, возвращалась с дачи с тяжелыми сумками. На шоссе голосовали. И то ли издали не рассмотрели, то ли задорные девчонки, как говорят сегодня, «прикололись», но проголосовали черной «Чайке». Она, на удивление, остановилась и подобрала трех женщин. Хозяин «Чайки», человек в черных очках, сидевший рядом с водителем, часто к пассажиркам оборачивался, всю дорогу разговаривал, расспрашивал своих попутчиц о жизни, рассказывал о своих дочерях. По приезде в Минск глупая женщина додумалась предложить хозяину машины деньги за проезд. Тогда он обернулся, снял очки и спросил: «Вы хотя бы знаете, с кем ехали?» Это был Машеров.
Тут интересны два момента. Во-первых, кто бы из руководителей какой державы подхватил голосовавших на дороге, даже в то время, когда о терроризме слыхом не слыхивали? Во-вторых, меня поразили, конечно же, наши обыватели. Не знать своего руководителя в лицо — это значит никогда не смотреть новостные передачи по телевизору, не читать газет. Да, именно так и оказалось: они ничем, что происходит в республике, не интересовались. А зачем им? Кстати, я и сегодня знаю немало таких личностей: в лучшем случае смотрят «Евроньюс», а все свое, все, что проиходит в родной стране, в том числе положительное, — презирают. При этом считают себя элитой.
Возвращаясь к Машерову, скажу, что он всегда пешком, без охраны, ходил на работу, нередко захаживал в магазины, но, правда, именно в черных очках. И все же, восхищаясь белорусским руководителем, всенародно любимым, нельзя его за такое поведение похвалить. Пренебрежение безопасностью стоило ему в ноябре 1980 года жизни.
Много в автомобильной аварии, в которой погиб Петр Миронович, неясного, загадочного, подозрительного. Кстати, мало кто знает, что незадолго до аварии уже было принято решение о назначении Машерова Председателем Совмина СССР — вместо Алексея Николаевича Косыгина, по рекомендации последнего. При немощности Л. И. Брежнева еще не старый, умный, энергичный Машеров вполне мог бы стать Генсеком. Потому не случайно сразу же после смерти белорусского лидера пошли разговоры о причастности к катастрофе секретного ведомства Ю. В. Андропова. Мой отец долго этому не верил, махал руками на собеседников и возмущался подобными утверждениями. Но потом поверил...