Отец царя Ивана Васильевича, вел. кн. Василий, вздумав жениться (это было еще при его отце), обнародовал во всем государстве, чтобы для него выбрали самых прекраснейших девиц, знатных и незнатных, без всякаго различия. Привезли их в Москву более пятисот, по другому свидетельству — 1500; из них выбрали триста, из трехсот — 200, после 100, наконец — только 10; из сих десяти и была избрана невеста.
После избрания, царскую невесту торжественно вводили в царския особыя хоромы, где ей жить, и оставляли до времени свадьбы на попечение дворовых боярынь и постельниц, жен верных и богобоязливых, в числе которых первое место тотчас же занимала ближайшая родня избранной невесты, обыкновенно ея родная мать или тетка и другия родственницы. Введение невесты в царские терема сопровождалось обрядом ея царствен-наго освящения. Здесь с молитвою наречения, на нее возлагали царский девичий венец, нарекали ее царевною, нарекали ей и новое царское имя. Вслед за тем дворовые люди «царицына чина» целовали крест новой государыне, присягали. По исполнении обряда наречения новой царицы, разсылались по церковному ведомству в Москве и во все епископства грамоты с наказом, чтобы о здравии новонареченной царицы Бога молили, т. е. поминали ея имя на ектениях вместе с именем государя. С этой минуты личность государевой невесты приобретала полное царственное значение и совсем выделялась из среды подданных и из среды своего родства, так что даже и отец ея не смел уже называть ее своею дочерью, а родственники не смели именовать ее себе родною. По старозаветному обычаю, Русския царицы и с детьми жили в своих особых хоромах вблизи государя, но вдали и в большой дали от людских всенародных глаз.
Ни одна государыня в других странах не пользовалась таким уважением подданных, как царица Русская.Никто не смел не только говорить свободно о царице, но даже, если бы случилось, и смотреть на ея особу.
Когда она садится в карету или выходит из нея, се покланяются ей до земли. Из тысячи придворных едва ли найдется один, который может похвалиться, что он видел царицу или кого-либо из сестер и дочерей государя. Даже и врач никогда не мог их видеть. Когда однажды, по случаю болезни царицы, необходимо было призвать врача, то прежде чем ввели его в комнату к больной, завесили плотно все окна, чтоб ничего не было видно, а когда нужно было пощупать у ней пульс, то руку ея окутали тонким покровом, дабы медик не мог коснуться тела. Царица и царевны выезжают в каретах или в санях (смотря по времени года), всегда плотно и со всех сторон закрытых; в церковь оне выходят по особой галлерее, со всех сторон совершенно закрытой. Во время пеших выходов на богомолье царицу скрывали от народных глаз суконныя полы, носимыя со всех сторон ея шествия.
В церкви оне стояли в особых местах, завешанныя легкою тафтою; да и в церкви в это время, кроме церковников и ближних людей, иные люди никогда не бывали. Только одни церковники в необходимых случаях видали государыню. Царица даже в своей домовой церкви Рождества Богородицы слушивала литургию патриаршей службы хотя и вместе с государем, но в притворе, уединенно даже от избраннаго святительскаго и до-машняго общества, и смотрела на службу и на святителей из-за решеток и маленьких окон. Удаленная таким образом от мужского общежития, царицы, конечно, не участвовали ни в каких общественных или торжественных собраниях среди мужского чина, где первенствовал сам государь.
Но, само собою разумеется, что, скрываясь от глаз народа, от всяких общественных собраний, вообще от людских глаз, царица не лишала себя любопытства и удовольствия смотреть и на мирския собрания, каковы были торжественныя церковныя действа и крестные ходы, торжественныя встречи иноземных послов, торжественные обеды за царским столом и т. п.
На церковныя торжественныя действа, совершаемыя обыкновенно в Кремле, оне смотрели потаенно из окон Грановитой Палаты вместе со всем семейством. Туда патриарх обращал к ней крестное осенение и благословение. Есть также свидетельство, что царица сматривала из окна своего терема и торжество государева венчания на царство. Когда короновался царь Федор Иванович, его супруга Ирина (Годуновых) сидела в своем тереме у окна на престоле, в великолепной одежде, с венцом на голове; кругом нея стояли боярыни; народ, увидав ее, здравствовал ей. Этот терем в то время стоял над сводами царицыной Золотой Палаты, где теперь собор Спаса за Золотой решеткою, и таким образом наличной стороной выходил на площадь к большим соборам, так что из окон всегда можно было видеть совершаемыя там церемонии.