Четвертая Беседа:
Увещевание к Трезвому и Регулярному Образу Жизни чтобы Достигнуть Старости
Не будучи вовлечённым в мои служебные обязанности, и в то же самое время не теряя удовлетворения, я чувствую необходимость быть полезным для других, я снова поднимаю свою ручку, чтобы сообщить тем, кто, хотят разговора со мной, не знакомым как и тем с кем я познакомился, узнать и увидеть. Тем не менее поскольку некоторые вещи могут произвести впечатление определённым людям едва заслуживающее доверия, несмотря на фактическую истинность, я не остановлюсь излагать факты на благо общественности. Я могу позволить себе это, по той причине, что достигнув девяносто пяти лет, благодаря Всесильной Сути Вещей, и всё ещё обнаруживаю себя здоровым и крепким, довольным и бодрым, я никогда не прекращаю благодарить Вселенскую Величественность за столь большое благо, принимая во внимание обычное состояние стариков. Они едва когда-либо достигают возраста семидесяти, не теряя здоровья и душевной силы, и становятся меланхоличными и злыми (неуживчивыми). Сверх того, когда я вспоминаю, насколько слабым и болезненным я был между возрастом тридцати и сорока лет, и как с самого начала, я никогда не имел то, что называют сильной конституцией; Я говорю, когда я вспоминаю эти вещи, у меня есть несомненно изобильная причина для благодарности, и хотя я знаю, что я не смогу жить намного лет дольше, размышление о смерти не даёт мне беспокойства; я, более того, твёрдо полагаю, что я достигну возраста ста лет. Но, чтобы представить эту диссертацию более методически, я начну рассматривать человека от его рождения; и от того места сопровождая его через каждый период жизни, к его могиле.
В связи с этим Я говорю, что некоторые входят в мир со столь слабым запасом жизненных сил так, что они живут лишь несколько дней, или месяцев, или лет, и не всегда легко показать, вследствие какой причины происходит укорачивание жизни. Другие рождаются крепкими и полными жизни, но тем не менее всё-таки, с несчастной, болезненной конституцией; и из них, некоторые живут к возрасту десяти, двадцати, другие к тридцати или сорок, но изредка доживают до старости. Остальные, с другой стороны, приносят в мир совершённую конституцию, и живут к старости; но это обычно, как я сказал, старость в истощении (болезни) и печали, за которую обычно они должны благодарить себя, потому что они без разумных оснований предположили о совершенстве их конституции; и не могут каким-либо образом измениться когда состарились, от образа жизни, которому они неотступно следовали в их юные дни, чтобы не жить так нерегулярно как только прошли зенит жизни, как они сделали во время их юности. Они не принимают во внимание, что желудок потерял большую часть своего естественного усвоения и энергии, и что, вследствие этого, они должны обратить большое внимание на качество и количество того, что они едят и пьют; но, вместо того, чтобы уменьшить, многие из них за то, чтобы увеличить количество, высказывая, что поскольку здоровье и энергия уменьшились, они должны стараться восстановить потерю большим изобилием пищи, так как это хлеб насущный, которым мы должны сохранить себя.
Но именно здесь сделана большая ошибка; с тех пор, как естественная сила и высокая пищеварительная способность уменьшаются, поскольку человек стаёт пожилым, он должен убавить количество своей еды и питья, поскольку организм в этом периоде удовлетворяется немногим; и более того, если увеличение количества питания было бы надлежащим (правильным) фактом, тогда, наверняка абсолютное большинство мужчин доживало до глубокой старости в самом лучшем здоровье. Но видим ли мы это так? Напротив, такой случай – редкое исключение; в то время как мой курс жизни доказан и является правильным, на основании его результатов. Тем не менее, хотя у некоторых есть все причины доверять тому, что это правда, они однако, вследствие нехватки их силы характера, и их любви к переполнению, всё ещё продолжают их обычный образ жизни. Но выработали бы они, в своё время, дисциплинированные строгие умеренные привычки, они не становились бы слабыми в своей старости, но оставались как и я, сильными и крепкими, и жили к возрасту сто, или сто двадцати лет. Это было случаем других о которых мы читаем, мужчины, которые родились с хорошей конституцией, и жили умеренной и воздержанной жизнью; и имел бы я жребий обладать сильной конституцией, я без сомнения добивался бы того возраста. Но поскольку я родился немощным, и со слабой конституцией, я боюсь, что я не переживу сто лет; и были другие, родившиеся слабыми как и я сам, прибегнувшие к жизни подобно моей, они, как и я, будут жить к возрасту ста.
И это несомненный факт, что возможно жить к глубокой старости, по моему мнению, большое преимущество (конечно, я не включаю несчастные случаи, которым подвержены все, и которые специально составлены нашим Создателем), и чрезвычайно высокоценно; ни один не может быть уверенным в этом благословении, за исключением тех, кто твёрдо придерживаются правил умеренности. Эта защищённость жизни основана на хороших и истинно естественных причинах, которые никогда не смогут потерпеть неудачу; это невозможно, чтобы тот, кто ведёт совершенно умеренную и воздержанную жизнь, породил какую-либо болезнь, или умер преждевременно. Скорее, он не сможет умереть через плохое состояние здоровья, поскольку у его обузданной жизни есть положительная сторона в удалении причины болезни, а заболевание не может случиться без причины; если причина удаленна, болезнь также удалена, и предотвращена несвоевременная и болезненная смерть.
И нет сомнения, что умеренность в еде и питьё, употребляя только столько, сколько природа организма действительно требует, и таким образом управляемый причиной, вместо аппетита, имеет эффективность (силу) в удалении всех причин болезни; поскольку, так как здоровье и болезнь, жизнь и смерть, зависят от хорошего или плохого состояния крови человека, и качества его тканевой жидкости, такая жизнь, как я упоминал, очищает кровь, и исправляет все порочные тканевые жидкости превращая всё совершенно и гармонично. Это истина, и не может отрицаться, что человек должен наконец умереть, каким заботливым бы о себе, он, возможно, не был; но, всё же я сохраняюсь в силе, без болезни и большой боли; ибо в моём случае я ожидаю скончаться безмятежно и спокойно, и моё нынешние состояние это мне гарантирует, поскольку, несмотря на глубокую старость, я крепкий и удовлетворённый, ем с хорошим аппетитом, и сплю беспробудно. Более того, все мои чувства не хуже, чем раньше и в наивысшей степени совершенства; моё понимание ясное и расторопное, моя рассудительность доброкачественная, моя память крепкая, моё душевное состояние хорошее, и мой голос (одна из первых вещей, которая склонна подвести нас) стал настолько сильным и звучным, что я не могу сдержаться от громкого пения, моих молитв, утром и ночь, вместо того, чтобы шептать и бормотать их, что было прежде моей привычкой.
O, насколько восхитительна эта моя земная жизнь, наполненная всем счастьем, которым человек может наслаждаться по эту сторону могилы! Она полностью освобождена от той плотской жестокости, от которой возраст позволил избавится моему разуму; таким образом я не взбаламучен страстями, и мой ум умиротворённый, и свободен от всех душевных волнений, и недостоверных мрачных предчувствий. Даже мысль о смерти не может найти место в моём уме, по меньшей мере, ни в коем случае не тревожит меня. И всё это было вызвано, милосердием Сути Вещей, по причине моего бережного отношения к образу жизни. Как непохоже на жизнь большинства стариков, полных болей и страданий, и предчувствий дурного, в то время как моя – жизнь реального наслаждения, и я, кажется, провожу свои дни в бесконечном раунде развлечений, как я теперь покажу.
И в первую очередь, я полезен своей стране, и какая это радость. Я нахожу бесконечное восхищение вовлечённым в различные усовершенствования, в связи с важностью устья или гавани этого города, и укреплений; и несмотря на то, что – Венеция, эта Королева Моря, очень красива, всё же я разработал способ каким её можно сделать ещё более красивой, и более богатой, поскольку я показал, каким образом она может изобиловать средствами обеспечения, улучшая большие полосы земли, и обеспечиваемая маршами (плодородные низменности) и обрабатываемым непродуктивным песком. Далее, у меня есть другая большая радость, всегда предъявленная предо мной. Некоторое время спустя, я потерял большую часть своего дохода, без которого мои внуки были бы великими потерпевшими. Но я, простой силой мысли, нашёл верный и надёжный способ восстановления такой потери более чем удвоив, продуманным использованием сельского хозяйства, этого самого похвального из искусств. Ещё одно большое утешение мне – думать, что мой трактат о умеренности действительно полезен, так многие уверяют меня устно, и другие письменно, где они говорят, что, после Сути Вещей они обязаны мне за их жизни. Я также испытываю большую радость в том, чтобы быть способным писать, и таким образом служить себе и другим; и удовлетворение в разговоре с мужчинами способности и высококачественный разум которых очень большие, от кого я узнаю кое-что новое. Сейчас, что это за отрада, что старик как я, в состоянии, без усталости ума или тела до такой степени быть полностью занятым, и изучать важнейшие, трудные, и возвышенные тематики.