В «зерцалах» живо и наглядно описывается Судный день, когда от адского огня спасутся только те властелины, которые были справедливы со своими подданными [85].
Но не только страх будущего наказания после смерти должен подвигать властелина на безукоризненное исполнение доверенного ему Аллахом дела. Наказание может последовать и раньше. «Помни ведь, – обращается к сыну Тахир, правитель Хорасана, – что вся власть принадлежит Аллаху; Он её дарует, кому пожелает, и отнимает её, у кого пожелает, и никогда ты не увидишь более быстрого прекращения Его милостей и осуществления Его возмездия, чем в отношении осыпанных милостями носителей власти и наделённых господством, раз они не чувствуют благодарности за милость Аллаха и Его благодеяния и кичатся тем, что Аллах даровал им по благости Своей» [86].
Можно с большой долей уверенности предположить, что религиозная мотивировка способствовала справедливому правлению некоторых властителей. Образцом могут быть и Праведные халифы, и халиф Омар Ибн-Абд-аль-Азиз, с которыми нам уготованы встречи на страницах этой книги.
Однако есть и иной аспект проблемы, о котором тоже нельзя не сказать. Если перевести выражение «неуклонно держаться Его истины и Его постановлений» в иные термины, то окажется, что «зерцала», равно как и другие жанры средневековой мусульманской литературы, призывают властелина к тому, чтобы он следовал Божественному Законоустановлению (аш-Шари’а)[10]. Божественное Законоустановление представляет собой ясно выраженную волю Аллаха, изложенную в текстуально законченных Коране и Сунне Пророка. В количественном отношении положения Божественного Законоустановления немногочисленны и сами по себе недостаточны для того, чтобы регулировать все без исключения аспекты общественной жизни, особенно нововозникающие. Механизм решения этой проблемы в исламе со временем сложился в достаточно разработанной форме. Мусульманское право (аль-фикх) включило в себя в качестве неизменной основы Божественное Законоустановление, а в дополнение к нему могущие меняться в зависимости от условий положения и нормы, разрабатывавшиеся по определённым правилам специалистами мусульманского права – факихами и муджтахидами.
Но для исламского властелина в каждой конкретной ситуации проблема была не так проста. И в современных понятиях она формулируется как соотношение, с одной стороны, общих идеологических установок и, с другой – потребностей управления динамическими общественными системами – проблема, характерная для любого властелина во всякую эпоху.
Сами средневековые авторы анализировали проблему, соотнося две категории – «политика» (сийя́са) и «Божественное Законоустановление». Политика-сийяса представляла собой административные меры (включая и правотворчество), осуществляемые главой государства (халифом, султаном и т. п.) и его представителями на местах. Эта политическая практика часто приходила в противоречие с идеальной системой, предлагаемой Божественным Законоустановлением.
Средневековые источники оставили нам свидетельства различного отношения к проблеме. «Величайшей ошибкой султанов и эмиров, – писал ас-Сахави, – является то, что они смотрят только на саму политику своих предшественников и на их дела, не обращая внимания на то, что говорится в Божественном Законоустановлении, и потом называют «политикой» собственные деяния, выходящие за пределы дозволенного Божественным Законоустановлением… Они убивают людей без разбора, творят недозволенное и называют это „политикой“» [87].
Как видим, автор XIV века категорически осуждает нововведения, расходящиеся с Божественным Законоустановлением. Но была и иная позиция, исходящая из того, что без нововведений-то сделать ничего невозможно. «Мы видим, – пишет Ибн-Каммуна, багдадский автор XIII века, – как исламские властелины при проведении политики и организации дел Града (т. е. общества. – А. И.) вынуждены расходиться с данным Мухаммадом Законом в определении наказаний за преступления против общины и её членов и в других вопросах. Ведь если бы они действовали точно в соответствии с Божественным Законоустановлением, ничего к нему не добавляя и ничего не отнимая, то исчез бы порядок, бесправно проливалась бы кровь и несправедливо изымалось бы имущество» [88].
10
Это слово, войдя в языки разных народов, принявших ислам, приобрело новые оттенки значения и стало означать мусульманское право, шариат.