Он повторил вопросительный знак.
— Ну, я думала сэкономить, раз уж мы поедем вместе.
— Логично. Побудь онлайн, пока я буду бронировать.
— О’кей! — радостно согласилась я. — Кстати, ты не мог бы потом прислать мне копию брони на случай, если пограничники в аэропорту спросят? Знаешь, для нас, русских, мир полон формальностей.
— Хорошо.
Уфф. Теперь главное — не думать раньше времени о торчащих из носа волосинках и оспинах от подростковых прыщей. На фотографии в профиле он недурен собой — широкоплечий темноволосый парень со свободной стрижкой и рюкзаком за плечами. Правда, фото довольно расплывчатое и сделано «на расстоянии».
Через полчаса окошко снова замигало. На этот раз я открыла его сразу.
— Я выслал тебе на почту подтверждение бронирования. Оно на мое имя, естественно. Так что я приложил еще письмо пограничникам с объяснением, что номер забронирован на двоих, и моим номером телефона, а заодно копию моей идентификационной карты. Так что, если возникнут вопросы при въезде, пусть свяжутся со мной.
— Спасибо!
— Не за что. До связи.
Его предусмотрительность подкупала. В почте я нашла письмо со всеми обещанными документами и сразу отправила их на печать. Трещащий струйный принтер строчка за строчкой выдавливал из себя спасение моим бельгийским каникулам. Вот улеглись в лоток испещренные мелкими латинскими буковками листки бронирования. За ними выползло письмо — незнакомые слова с обилием надстрочных знаков, характерных для французского. И наконец, копия идентификационной карты, аналога европейского внутреннего паспорта. Я взяла в руки последнюю страницу и всмотрелась в официальную фотографию: даже черно-белая и плохо пропечатанная, она обещала, что эти каникулы будут больше чем просто дружескими…
Волшебная сила хрустальных бокалов
План А: сказаться больной и отпустить его наслаждаться отпуском в одиночестве.
План Б: надеть кольцо на безымянный палец правой руки и с энтузиазмом сообщить, что я недавно вышла замуж.
План В: сказать, что мой главный интерес в Бельгии — музеи гобеленов.
Сидя в жестком кресле самолета «Королевских авиалиний», я листала купленный в аэропорту справочник «Лё Пти Фюте» с видом человека, который старается составить эргономичный маршрут, связавший бы Атомиум, Парк Европы, Музей Рене Магритта и Писающего мальчика. На самом деле мозг судорожно генерировал маневры на случай, если попутчик мне совсем не понравится. Да, гобелены — это хорошо, это должно стать сильным аргументом против моего общества…
Чем ближе подлетал самолет к пункту назначения, тем влажнее становились ладони. Когда капитан объявил о начинающейся посадке, я залпом выпила пластиковый стаканчик красного вина и вжалась в кресло в жалких попытках медитации. Тук-тук, тук-тук, тук-тук — колотилось в заложенных ушах.
«Привет, так вот ты какой!»
«Привет! Вино на борту было неплохим».
«Привет, ты любишь Магритта так же, как люблю его я?»
Фантазия никак не могла разродиться оригинальной приветственной фразой.
Едва я вышла в «рукав», соединяющий самолет с аэропортом, в сумке заиграл мобильный.
— Ты долетела? — спросил красивый мужской голос.
Только тут я поняла, что до сих пор мы даже ни разу не слышали друг друга.
— Да, уже иду к паспортному контролю.
— Отлично, я жду на выходе. Чем бы все это ни кончилось, голос заверните, пожалуйста, отдельно.
Кусая от нетерпения ногти, я прошла паспортный контроль. Переминаясь с ноги на ногу, дождалась чемодана. Шумно выдохнула и шагнула к автоматически открывающимся дверям. Обвела испуганным взглядом толпу встречающих. Кто-то справа махнул рукой. Я обернулась… Господи, как много времени потеряно на придумывание дипломатичных отказов! Все эти часы надо было потратить на разработку всевозможных завоевательных стратегий! В толпе встречающих стоял Мой Принц, и, по всей очевидности, он ждал именно меня. Я шагала к нему с глупой улыбкой и абсолютной, пугающей, восхитительной пустотой в голове.
«Неужели ни одного прыща?» — думала я, таращась на него все с той же приклеенной улыбкой, пока мы спускались в лифте на платформу, откуда стартовал экспресс-поезд к центру города. Он тоже явно что-то искал в моем лице. Но я, в отличие от него, не могла похвастаться ни такой непогрешимо матовой кожей, ни такими идеально лежащими волосами. Ни четко очерченным подбородком, ни кинематографическим профилем. Ни даже приятным румянцем на скулах. От сознания своих несовершенств я полыхала огнем от ушей до мизинцев на ногах.