— Вано, потанцуй лезгинку!
— А ну-ка, хорошенько похлопайте!»
А это из последнего издания.
Обсуждение получилось бурным. Там у Вано «болит» живот, когда ему говорят, что пора идти в школу; а когда приглашают поесть мацони, он забывает о своем животе и ищет большую ложку. А в новом издании у него «болят» ноги, но танцевать он не прочь.
Шла речь и о языке, а также пунктуации, вносились поправки.
Особое внимание было обращено на самое главное: почему Яков Гогебашвили сочинил для детей такой рассказ? Родилась мысль самим написать новые варианты этого рассказа и создать коллективную книжку о лентяях. Договорились, что рассказы начнутся, как у Гогебашвили и они будут такими же маленькими и лаконичными. Книжка эта сейчас лежит у нас на классной выставке. Она открывается первым и вторым вариантами рассказа Якова Гогебашвили о Вано, а далее следует тридцать вариантов, написанных детьми.
— Вано, иди в школу!
— Глаза болят!
— Вано, по телевидению мультфильмы показывают!
— Включите поскорее телевизор! (Нато.)
— Вано, иди в школу!
— Голова болит!
— Вано, иди играть в футбол!
— Сию минуту! Я лучше всех умею бить головой! (Сандро.)
— Вано, иди в школу!
— Сердце болит!
— Вано, поднимись на дерево, поешь черешни!
— Пожалуйста! (Ираклий.)
— Вано, иди в школу!
— Холодно мне!
— Вано, пойдем кататься на санках!
— Где мои санки? (Ия.)
— Вано, иди в школу!
— Лень вставать с постели!
— Вано, пойдешь в цирк?
— С радостью! (Тека.)
Спустя некоторое время мы провели второй урок по гогебашвилевским учебникам. Тут и обнаружили дети упомянутую путаницу.
— Вот стихотворение, которое мы уже учили! — обрадовалась Лали. — «Яблоко и Шакара»!
И девочка начала его читать выразительно, громко.
Тем временем другие тоже начали разыскивать в книгах это стихотворение. И вдруг раздался изумленный голос Нико:
— Смотрите, что это такое... На 84-й странице... То же самое стихотворение...
У Нико было первое издание учебника.
— Здесь оно называется «Яблоко»... Здесь совсем по-другому!
Он подбежал ко мне с раскрытой книгой.
Стихотворение «Яблоко и Шакара» дети уже учили по действующему учебнику. Это было еще в середине сентября.
— Давайте прочтем оба стихотворения и сравним их друг с другом!
Детям не понравилось стихотворение в старой редакции. «Безвкусица какая-то!» — говорили они. Но зато они восхищались музыкальностью, ритмичностью последнего варианта стихотворения.
Сказать откровенно, для меня это было неожиданностью.
Дети начали искать автора в оглавлении.
— Имя автора стихотворения нигде не написано!
Кто-то достал из портфеля действующий учебник и обнаружил, что там автором стихотворения является Яков Гогебашвили.
— А он писал стихи? — спросила меня Магда.
И я им откровенно сказал:
— Ребята, правда, я сам ничего не могу понять! У Гогебашвили есть множество чудесных рассказов для вас, но, что он и стихи писал, этого я не знал!
Нато, которая увлекается стихами и знает, по всей вероятности, более ста стихотворений разных авторов, выдвигает свою гипотезу:
— Если бы Гогебашвили писал стихи, то он с самого начала написал бы хорошее стихотворение!
А Гига стремится тут же разрушить эту гипотезу:
— Сказано же в нашем учебнике, что автор стихотворения — Яков Гогебашвили! Значит, не верить этому?
— А может быть, там ошибка? — не отступает Нато.
— Выходит, права ты, а не тот, кто написал учебник?
Нато в растерянности.
— Разве не может быть так: Гогебашвили написал стихотворение, потом оно ему не понравилось, и он написал его заново!
— А у Гогебашвили есть стихи?
— Ведь Шалва Александрович сказал, что не знает, есть ли у него стихи! — напоминает Зурико всем мое откровение.
Нато опять развивает свою гипотезу.
— Шалва Александрович знает все. Если он не помнит стихотворений Гогебашвили, значит, тот не писал стихов!
Вот уже полтора месяца не стихают эти споры. Порой мне казалось, что дети забыли «Яблоко и Шакара» и все, что с ним связано. Но нет, после некоторого затишья они опять лезли во всю эту путаницу. А я решил дать им возможность вести исследований. Да, это был коллективный поиск истины. Какое, в конце концов, имело для них значение, кто автор стихотворения? Гогебашвили, значит, Гогебашвили! И я, конечно, мог разрешить эту проблему, сказав детям: «Оставим эту затею! Ученые разберутся лучше!»