Отсюда многие делали вывод: значит, стихи, оставленные без указания автора, принадлежат Якову Семеновичу Гогебашвили, таким образом, он писал стихи для своих учебников.
Дети также знали, что автором четырех стихотворений, которые в первом издании остались без указания автора, в последних изданиях Яков Семенович Гогебашвили называл Акакия Церетели. Однако последние варианты резко превосходили первые своей поэтичностью, музыкальностью, образностью.
Отсюда некоторые заключали, что стихи без указания на автора принадлежат Акакию Церетели; по мере совершенствования стихов он подписался под ними. А Нато все твердила: Гогебашвили не писал стихов. Взрослые, к которым она обращалась, не могли назвать ни одного его стихотворения, а рассказов называли множество.
Стихотворение «Яблоко и Шакара» по-прежнему оставалось загадкой. Нато не верила, что его написал Яков Семенович Гогебашвили. «Здесь ошибка! — указывала она на действующий учебник. — Это стихотворение принадлежит другому!» «Как ошибка? — спорили с ней другие. — Значит, ученые ошибаются?» И Нато не знала, что ответить.
Что скажут дети на этом четвертом уроке, когда Ния откроет им свой секрет? Какие еще гипотезы они могут выдвинуть?
— А теперь относительно секрета Нии! Ния, поговори с ребятами сама!
Девочка выходит со своим завернутым в газету «секретом».
— Как вы думаете, кому принадлежит стихотворение «Яблоко и Шакара»?
— А ты знаешь? — спрашивают дети.
— Знаю! — говорит Ния.
— Так скажи сама, чего же ты мучаешь нас!
— Скажу, конечно, — говорит она, — но скажите сперва, кто считает, что его автором не является Яков Семенович Гогебашвили?
Первая поднимает руку Нато, к ней присоединяются еще пятеро. Ния приглашает к доске всех шестерых.
— Вот видите, — продолжает Ния, — все они оказались правы! Автором этого стихотворения является Акакий Церетели!
— Откуда ты знаешь?
— Не может быть!
— Я же говорил, что должен быть кто-то другой!
— Докажи!
Познавательный взрыв — только так я могу назвать то, что произошло в классе. Удивление, радость, озабоченность — вот о чем говорили лица и возгласы детей. Ния разворачивает газету и достает потрепанную книжечку. Рассказывает всем, как нашла ее дома, на какой странице напечатано это стихотворение. Она проходит между рядами, каждому показывает книжку, и каждый берет ее в руки, рассматривает обложку, читает первые строки стихотворения, то есть каждому хочется убедиться в достоверности сказанного Нией.
Сандро, Гига, Илико, Зурико о чем-то спорят, точнее, согласовывают между собой какую-то мысль. Затем Илико и Зурико подходят ко мне.
— Мы хотим что-то сказать, пусть нас послушают все!
— Ребята, — говорю я всем, — Илико и Зурико хотят сказать вам что-то очень важное!
Все умолкают.
— Этим не доказывается, что Гогебашвили не писал стихов. Мы думаем, что все эти стихи без автора вначале написал сам Гогебашвили...
— Нет, нет, Гогебашвили не мог написать стихи! — упорствует Нато.
— Почему, очень даже хорошо мог! — настаивает на своем Илико. — Только знаете, в чем дело? Гогебашвили самому не нравились эти стихи...
И, так как Илико говорит медленно, Зурико не выдерживает.
— ...и потому... Он же дружил с Акакием Церетели.
— Они были большими друзьями.
— И Гогебашвили попросил поэта поправить его стихи!
— А ты откуда знаешь, что Гогебашвили попросил Акакия Церетели поправить его стихи? — спорит с ними Нато.
— Я же не говорю, что знаю... Мы допускаем, что Яков Гогебашвили мог обратиться с просьбой к своему другу поэту поправить его стихи...
— Конечно, это было так! — вскакивает с места Гига. — Гогебашвили не мог писать такие же красивые стихи, как Церетели. Все стихи, которые в первой книге (он имеет в виду первое издание), нехорошие, они интересные, но не звучные. И они без автора. Кто же другой их мог написать? А те же самые стихи во второй книге (он имеет в виду последнее издание) — все звучные, хорошие... И их автором стал Акакий Церетели. Вот как!
— А почему же...
— Они могли вдвоем подписаться...
— Для Церетели это не имело большого значения, он же писал стихи ради друга!..
— А почему же тогда...
— Яков Гогебашвили же видел, что Акакий пишет лучше и его стихи стали совсем другими, когда Акакий их написал заново...
— А почему...
— Подожди... Не мог же он присвоить его стихотворения! Вот и назвал настоящего автора!
И Гига садится на место. Он доволен, кто же еще может с ним поспорить. Садятся Илико и Зурико тоже. Все они втроем, с участием Сандро, обосновали новую гипотезу. Только Тека пытается поспорить с ними.