Почему мои дети стали трудноузнаваемыми?
Потому что их преобразил новый жизненный опыт детства, в котором немаловажную роль сыграло и то, что они уже имели за собой 170 дней жизни в подготовительном классе, и то, что у меня была с ними постоянная переписка в течение всего лета. Они повзрослели не только внешне, но и внутренне.
Звенит звонок первого урока. Я открываю двери классной комнаты. Она убрана и чиста, выглядит торжественно: на подоконниках — цветы, на партах — новые учебники.
— Мальчики, вы не забыли, что вы мужчины? — напоминаю я мальчикам наше правило — уступать место девочкам, пропускать их вперед.
— Нет! — отвечают мальчики радостно.
Девочки входят в класс и занимают свои прежние места. За ними следом входят мальчики. Через минуту вхожу и я. Дети встают.
— Здравствуйте, дети!
И в классе раздается такое единодушное, доброе, сильное «Здравствуйте!», что стекла окон начинают дребезжать.
— Садитесь!
На парте у каждого из вас лежат новые учебники — по родному языку, по русскому языку, по математике. На втором уроке вы познакомитесь с каждым из этих учебников и я расскажу вам, чем мы будем заниматься в этом году. Вы можете сдержать себя и не трогать пока учебники?
— Да!
На втором уроке я поговорю с детьми, чему они должны научиться в I классе, какие у нас могут возникнуть трудности, как мы должны помогать друг другу. Они ознакомятся с учебниками, и я расскажу им, что в них интересного, отвечу на их вопросы. Но сейчас, на первом уроке, я займусь давно задуманным и самым важным делом. Урок этот я вынашивал в течение всего лета, и у меня несколько вариантов его содержания.
Тридцать восемь пар глаз, полные любопытства, радости, ожидания чего-то интересного, уставились на меня.
Но что со мной происходит? Ну, конечно, я волнуюсь, хотя дело вовсе не в этом! Я же обдумал все мелочи этого урока, подготовил наглядный материал. «Давай начни, не отходи от намеченного плана!» — говорю самому себе, но внутреннее чутье, которое и раньше не раз неожиданно посещало меня и которое порой заставляло прямо на ходу менять свои намерения, и теперь подсказывает мне сделать все по-другому.
Я благодарен этому чутью, этой силе, которая мне хорошо знакома, но не могу дать ей точного определения и описания. Может быть, она и есть, рискну сказать, педагогическая муза, педагогическое озарение? Но почему именно сейчас, когда у меня не остается ни секунды на обдумывание нового содержания урока? То, что у меня записано в партитуре давно заготовленного урока, совсем неплохо, и урок, по всей вероятности, получится интересным, там мне все ясно. А то, к чему меня тянет эта неожиданная «педагогическая муза», пока окутано туманом. Туман этот, наверное, постепенно рассеется, по мере того как дети будут воспринимать творимое мною перед их глазами «произведение» (хотя они этого не заметят). Не в силах противиться ее воле, я обращаюсь к детям:
— Хочу рассказать вам сказку, вы не против?
— Не против, не против, расскажите сказку! — радуются дети.
Радостью дышат их лица. Может быть, эта радость, эти доверчивые детские глаза и есть первопричина возникновения «педагогической музы»?
В эту минуту в тысячах других школ и в десятках тысячах классных комнат, так же как я, стоят мои коллеги, и миллионы детей взирают на них глазами, в которых отражаются лучи солнца. И мы сговорились между собой на первом же уроке первого сентября поговорить с нашими питомцами о самом главном, с чем связана судьба нашей планеты, — о мире, о дружбе между народами, о необходимости защитить мир. Эта тема, в тысячах разных вариаций, будет преподнесена детям на наших уроках.
Иные учителя, можно предположить, расскажут своим старшеклассникам, как советский народ защищал молодое государство рабочих и крестьян от интервентов, пригласят на уроки ветеранов Коммунистической партии — они вспомнят первые дни революции, первый ленинский Декрет о мире. Другие учителя, участники Великой Отечественной войны, расскажут детям о фронтовых дорогах, фронтовых друзьях, многих и многих из которых уже нет в живых. На такие уроки, наверное, принесут в класс потрепанные треугольные письма, прочтут их, и дети почувствуют, что эхо прошлой войны еще не ослабло и до сих пор в миллионах советских семьях скорбят о своих близких, погибших на войне или пропавших без вести. Некоторые учителя покажут своим детям киноленты о созидательном труде советских людей, о том, как наш народ борется за мир на земле, откровенно объяснят им, что может последовать за термоядерной войной и как трудно защищать мир.