Ты помнишь эту историю? Что ты пережил тогда, когда стоял перед товарищами? Я все боялся, чтобы они не напали на тебя. Молодец, мальчик, что не пожалел игрушку! Легкая обидчивость у тебя еще не совсем прошла, но вижу, порой ты находишь силы перебороть себя.
Вот еще другая запись, которую я сделал совсем недавно.
«II класс. 19 января. Дети приступили к решению задачи, а Диму я попросил решать задачу на доске за занавеской. Дима юркнул под занавеску и приступил к решению задачи. Вскоре он вышел из-за занавески, видит, что товарищи еще работают. Я удивлен, мальчику вообще трудно дается решение задач, и жестом подаю знак: „В чем дело?.. Уже?“ Дима подходит ко мне и шепчет на ухо: „Я сам удивляюсь. Когда дома решаю задачи, все время допускаю ошибки, не получается. А за занавеской задачи решаю легко!“ Потом мы проверили, задачу он решил правильно, хорошо рассуждал. Надо почаще давать ему решать задачи за занавеской...»
Знаешь, мальчик, этим своим откровением ты еще раз убедил меня, как порой простой игровой прием помогает ребенку проявить сосредоточенность и проницательность...
А вот последняя запись. После этого тебя положили в больницу. «II класс. 19 февраля. На большой перемене Дима подрался с мальчиком из параллельного II класса. Девочки разняли их. Как мотом выяснилось, виноват был Дима, он мешал мальчику прыгать в длину. Учительница пожаловалась мне. Однако Дима всю вину свалил на избитого им же мальчика. Девочки возмутились поведением Димы. „Ты же сам мешал ему, ты набросился на него, он даже пальцем не притронулся к тебе!“ Но Дима упорно оправдывался. Почему он так поступил? Боялся? Стыдился? Может быть, это и есть нечестность? Надо проследить за дальнейшим поведением Димы». И тут, мой мальчик, я записал мысль великого педагога Якова Семеновича Гогебашвили, которой я руководствуюсь в твоем воспитании и воспитании твоих товарищей:
«Воспитание честных и благородных чувств в сердцах детей нужнее и дороже, нежели обогащение разными знаниями».
Пройдут годы, ты вырастешь, и я мечтаю, чтобы ты стал честным и благородным и, конечно же, хорошим специалистом в выбранной тобою профессии. Вот тогда, может быть, я пошлю тебе, как и другим твоим товарищам, эту тетрадь с моими записями о тебе. Как ты тогда оценишь мои нынешние тревоги и заботы о формировании твоего характера? Как важно не промахнуться сегодня, ибо моя ошибка в твоем воспитании и воспитании твоих товарищей — эта не та «ошибка», которую я допускаю каждый день, стоя у доски и решая простые примеры...
Вот с этими размышлениями о тебе я и собираюсь написать сейчас длинное письмо, которое начну так же, как и другие: «Здравствуй, Дима!» Мое письмо не будет набором наставлений. В нем я поделюсь с тобой о том, что меня радует и огорчает.
Болезнь, конечно, нехорошая вещь, но надеюсь, что она останется для тебя таким же приятным воспоминанием, какой она осталась для Русико. Эти 38 писем, я верю, тебя вылечат не только от болезни, но и от некоторых отклонений в характере и ты вернешься в школу более добрым и благородным...