— Не женись никогда, Семен, — насмешливо говорит Ляля. — Ишь, тебя одни разговоры усыпили!
— И не буду, — говорю я и отправляюсь спать.
Николай пришел на следующий день. Поздоровался солидно, дал нам с Таней по конфете.
— Что надо сказать? — спросил он.
— Спасибо! — разом ответили и я и Таня.
И снова Вера суетливо ходила по комнате, не зная, чем занять руки. Украдкой поправила волосы, незаметно посмотрелась в зеркало. Она стеснялась Николая и робела в его присутствии. Только грустные глаза ее светились непонятной радостью.
С тех пор он стал навещать нас каждый день. Теперь уж не сидел молча — неразговорчивость как рукой сняло. Входил — и первые его слова были:
— Добрый день! Все дома сидите? А на улице теплынь, гулять да гулять! Свежий воздух — это здоровье.
Сообщал он это, если даже был двадцатиградусный мороз, если сам отогревал закоченевшие руки у лежанки. Вера, кажется, не совсем его понимала. Только иногда после его слов на ее лице появлялось смущение, словно ей было неудобно за Николая. Но это на миг. А так она поспешно соглашалась с ним. И как будто боялась его.
— Иди погуляй с Танечкой, — говорила мне Вера.
Мы отправлялись на улицу — дышали свежим воздухом. Когда Таня зябла и начинала хныкать, шли к бабушке Анне.
— Что, разве опять у вас? — любопытствовала она. — И пусть, нечего ей в невестах засиживаться! Без поры, без времени солнце не взойдет, молодец на девицу не глянет. Уж и то вижу: расцвела! Как за каменной горой за ним будет. Самостоятельный будто, серьезный и зарабатывает много.
Откуда только бабушка Анна узнает все новости? Принялась рассуждать, как легко будет жить за серьезным, самостоятельным человеком. Примеры приводила из своей жизни. А примеры эти доказывали другое. Она любила своего мужа до самой смерти и всегда будто говорила ему: «Сухари с водою, лишь бы сердце с тобою».
Кончилось тем, что она начала вытирать подолом покрасневшие глаза: вспомнила про сына, который погиб на фронте.
— Мальчишкой все в летчики собирался, а поступил на механический завод, про самолеты и не вспоминал.
— Тогда, наверно, и самолетов не было? — не удержался я.
— Как же не было! Аэропланы… Так вот и осталась одна. Для кого жить-то теперь?
Бабушка Анна ставила самовар — она любила чаевничать. Самовар пел на разные голоса и, казалось, продолжал ее тоскливый рассказ — тоже жаловался на свое одиночество.
— Ты, голубь, приходи уроки ко мне делать, — говорила она на прощанье. — Никто тебе здесь не помешает.
В следующие разы, когда Вера начинала вертеться перед зеркалом, накручивать волосы на бумажки-жгуты, тихонько напевать и смеяться чему-то своему, я молча одевал Таню, собирал тетради:
— Это куда? — с поддельным удивлением спрашивала сестра.
Я ее перестал понимать. Молчит, молчит, потом вдруг бросится к Тане, поцелует и скажет: «Разве я вас оставлю! Никогда!» Нервничает, если Николай задерживается, суетится, когда он приходит, а стоит ей остаться вдвоем с Лялей — безжалостно высмеивают его. Все разберут: и что любит, и какая у него походка, и какой разговор. И поминутно хохочут, как сумасшедшие.
Глава шестая
Пашка и Корешок
Витька Голубин о себе говорит так:
— Я могу и еще хуже учиться, потому что у меня способностей нету.
Кто ему внушил про плохие способности, неизвестно, но он верил этому и учился из рук вон плохо, нисколечко не старался. Получит двойку — спокоен, выгонят из школы — не приходит день, два. В конце концов за ним посылают: по закону о всеобщем обучении нельзя ученика оставлять без внимания. Мать у Витьки хорошая, никогда не била его, но тяжело переживала все неудачи сына, уговаривала. Только ее уговоры мало действовали.
Однажды идем мы с Толькой Уткиным в школу, слышим — кричит кто-то. Оглянулись: несется Витька Голубин. Он уже нагонял нас, но вдруг поскользнулся и упал.
Витька стал уверять нас, что дальше идти совсем не может и если, значит, мы настоящие друзья, то должны его вести. Он обнял нас за плечи, и мы пошли.
Витька еле передвигал ушибленную ногу. Сначала нас все перегоняли, а около школы мы совсем остались одни.
— Опоздали! — забеспокоился Толька и подавленно добавил: — Из-за тебя, Голубок. Нелли Семеновна теперь покажет…
— Что ты! — глупо хмыкнул Витька. — Какая Нелли Семеновна! Первый урок — география, у меня записано.
Сверили по дневникам. У Витьки первый — география, у нас — алгебра. Значит, он неправильно списал уроки, напутал.