Много писалось о неприязни монголов к городам. Однако факт заключается в том, что монголы вовсе не «сровняли города с землей»: они лишь уничтожали их укрепления. Таким образом, ордынские города были городами торговыми и ремесленными и не нуждались в крепостных стенах, поскольку их охраняла мощь законов Орды. Вообще многим Орда казалась более удобным сюзереном, чем «просвещённый Запад». Так, к 1323 г. основатель новой венгерской династии Карл Роберт Анжуйский положил конец длительной смуте в Венгрии. В середине XIV века, при его наследнике Лайоше Великом, были приняты два решения, ставших ключевыми для процесса формирования рядом с венгерскими владениями двух румынских государств. В 1351 г. венгерский парламент принял свод законов, регламентировавший положение крестьянства. За крестьянами сохранилась личная свобода, но крестьянской собственности на землю уже не было, так что переселенца везде ожидали подати и трудовые повинности в пользу землевладельца.
В применении к Трансильвании это означало ужесточение господства венгров над румынами, что делало земли за Карпатами все более привлекательными для последних [159]. Через 10 лет проблемы возникли у тех румын, которые принадлежали к господствующему классу королевства. Считавший своей миссией распространение католичества на Балканах король Лайош принял в 1361 г. решение, согласно которому к числу венгерских аристократов могли принадлежать только католики. Теперь православные румынские хозяева должны были выбирать между сменой убеждений, переходом на положение крестьян или уходом за Карпаты [160].
Решающую роль на первом этапе, судя по всему, сыграли половецкие вожди [161]. Поражение в происшедшей в 1280-х годах войне с коалицией венгерских аристократов похоронило их надежды занять важное положение в государстве [162]. Продолжавшаяся венгерская междоусобица дала вождю с половецким именем Басараб («отец» и «господин» [163] на тюркском языке) возможность действовать свободно. Придя из Трансильвании, Басараб около 1310 г. установил свою власть в долинном княжестве Арджеш. Первой столицей Валахии стал центр этого княжества Куртя де Арджеш [164].
О дальнейшей деятельности Басараба известно мало, но к 1330 г. он был правителем земель от Олтении до низовьев Дуная и предводителем сильной армии [165]. Правитель продолжал называться так же, как и вожди славянских племен, а затем румынских княжеств, – воевода. Но как такое стало возможным на территориях, принадлежавших Орде?
Басараб был современником хана Узбека (1313–1342), при котором татарская империя достигла наибольшего могущества. У Золотой Орды хватало и сил, и воли бороться за гегемонию в Евразии с ближневосточной татарской империей ильханов. Во-первых, были учтены противоречия двух империй и потребность татар в союзниках против Венгрии [166]. Но Орда не пыталась раздавить своего вассала и когда он стал более сильным, после победы над венграми [167]. По-видимому, Басараб сумел убедить татар в своей лояльности [168], второстепенности и незначительности собственного государства, которое сохранилось, затаившись на окраине империи, пока ханы решали более серьезные вопросы [169]. Венгры, однако, были ближе и враждебнее [170]. Наведя порядок среди магнатов, король Карл Роберт двинулся на мятежных румын [171]. Валахия приняла вызов. В 1330 г. венгерская армия попала в засаду в карпатском ущелье около местечка Посада [172] и была разбита силами князя Басараба. Венгрия смирилась с независимостью Валахии [173]. А Орда её не грабила.
Процветанию золотоордынских городов помогало и то, что уже в правление хана Берке с 1257 по 1266 год Орда начала приобщаться к развитой мусульманской культуре. Берке-хан вступил в переписку и союзнические отношения с султаном Бейбарсом, который был степным тюрком по происхождению. Эти связи положили начало постоянному культурному обмену между Золотой Ордой и Египтом, открыв для Орды практически весь западно-мусульманский мир вплоть до Испании с ее жемчужинами – великими андалусскими городами Кордова, Севилья и Гранада [174]. Вот лишь один из жалованных ярлыков, выданный венецианским купцам, которые основали свою торговую колонию в Азове. Этот ярлык выдан ханом Узбеком и переведен с сохранившегося в Венеции латинского перевода тюркского оригинала [175]: «Предвечного Бога силою, пламени великого благоденствия покровительством, мой, Узбека, указ Монгольского государства… Так как обладающий этим ярлыком руководитель государства и народа Венеции обратился к нам с прошением, чтобы его купцы приезжали в Азов, проживали там и возводили дома, а при совершении торговых сделок платили в нашу казну по закону ханский торговый налог, мы, выслушав его прошение и признав его исполнимым, объявляем низинное место в Азове, что позади церкви госпитальеров, на берегу реки Дон, отданным нами в его пользование. С тем что купцы проживали там и возводили дома, а при совершении торговых сделок платили в нашу казну ханский торговый налог. Отныне и впредь венецианские купцы, приезжающие к нам на кораблях и совершающие торговые сделки в городе Азове и других городах, пусть платят в нашу казну торговый налог в размере 3 процентов; если купля-продажа не производится, пусть никто не требует с них налога. Также у нас исстари не брали налог с торговли драгоценными камнями, жемчугом, золотом, серебром, золотой канителью; и ныне пусть не берут. Также, если какой-либо товар продается на вес, то от ханского таможника и консула выделяются соответственно по одному уполномоченному, которые стоят вместе, следят за точностью взвешивания и уплаты продавцом и покупателем в казну по закону торгового налога и весового сбора. Также стороны, совершающие между собой куплю и продажу, дают посреднику или принимают одна от другой задаток; такой задаток считается действительным и входит в стоимость покупки. Также, если поссорится наш человек с венецианцем, и один на другого подаст жалобу, то пусть наш правитель края и соответственно венецианский консул тщательно расследуют конфликт и определят меру ответственности каждого; и пусть не хватают невинного взамен виновного… Выданы для постоянного хранения пайцза и ярлык. Написан в год Обезьяны восьмого месяца в четвертый день убывающей Луны (9 сентября 1332 года), когда мы находились на Красном берегу у реки Кубань».