Ну конечно, он способен позаботиться о ребенке! О младенце или постарше! Конечно! Что вы себе воображаете? Что из-за огромного роста и перекошенного лица он тупой? Вы действительно так думаете?
Неужели вы допускаете, что я не буду беситься, когда о моем сыне говорят подобную чушь?
Простите.
Да, я устала.
Нет, не надо останавливаться. Продолжим. Я спокойна. Обещаю, я буду сохранять самообладание. Можем говорить дальше. Я вас слушаю.
Да, вполне возможно, что она попала к нему еще младенцем. Лет пять-шесть назад наступил переломный момент — он стал часто уходить. Но здесь надо кое-что уточнить: я уверена, тут дело в феях. Послушайте, это очень важно: у него всегда была очень сильная связь с феями. Все из-за легенды. Про фей, про грот. Нет, дайте мне договорить и выслушайте. Как-то раз в школе один ученик рассказал эту легенду, и сын вернулся домой в невероятном возбуждении. Еще малышом он подолгу искал грот, а когда нашел, стал часто туда наведываться. Он мне не рассказывал, но я сразу понимала по его улыбке, что он вернулся оттуда. Он тогда был маленький, я рассказываю о периоде, когда он еще ходил в школу. А грот стал чем-то вроде убежища, местом, где он чувствовал себя защищенным от всего, что его пугало: от цивилизации, шума, машин и других детей, собиравшихся в компании. У него выстроились особые отношения с феями. Что-то вроде обожания. Конечно, у вас это вызывает улыбку, вы считаете это бредом. Вы сейчас думаете, что я такая же помешанная, как и мой сын. Конечно, утверждая, будто у моего ребенка особая связь с феями, я вряд ли ему помогу. Или себе. Но я настаиваю. Я уверена, что все дело в феях. Вы можете думать о них что угодно, однако то состояние равновесия, в котором он пребывает с подросткового возраста, как-то с ними связано. Не сомневаюсь, вам нужно что-то более существенное. А уж фей существенным никак не назовешь. Но есть эта девочка. И я убеждена: причины ее появления нужно искать у фей.
Да, конечно же, этот ребенок не свалился с неба. Но я ничего не могу сказать о его происхождении. Все, что я могу утверждать и повторять, связано с одержимостью моего сына этой легендой о феях. Местные говорят, будто они крадут детей. Он мне объяснил, что это неправда: феи не похищают, а, наоборот, защищают. Он переписал легенду. Неслучайно он прятал девочку именно в том гроте. Он полагался на фей и верил в свою версию истории. Ему нужно было защитить ребенка от опасностей, поэтому логично, на мой взгляд, что он поручил заботу о ней феям.
Нет, это не россказни! Все это звучит как полный бред лишь для людей непреклонных, не верящих ни во что на свете! Но постарайтесь понять его образ мышления. Попытайтесь поставить себя на его место. Прошу вас. Представьте фей из легенды и моего сына с девочкой, которую ему доверили. Попробуйте.
Конечно, я устала, но плевать на мое состояние! Это сейчас не самое важное. Я выдержу столько, сколько потребуется, я сильная, поверьте. Продолжаем, я вас слушаю.
Когда он был ребенком, приносил в грот из дома всякие вещички. Он даже мастерил скамейки для фей — ровно с тем же усердием, с каким я делаю украшения. Он любит точность, уделяет внимание деталям. Обожает ювелирную работу. Получилась пара крошечных лавочек. Я видела, как он старался, долго и тщательно обтесывал дерево. Он создал два настоящих чуда для фей, потому что хотел, чтобы скамейки подходили феям по размеру.
Вы не можете утверждать, что школа была полным провалом. Он так и не выучился читать и писать, это правда, но я знаю, что он многое запомнил. Историю о феях он принес именно с уроков, от него я узнала о легенде. Он слушал. Усваивал. Умел передать накопленные знания.
Но то, что предлагала мадам Лафон, — это полностью противоречило тому, в чем он нуждался! Вы в курсе, почему я переехала с сыном так далеко? В горы, которых совсем не знала? Потому что мне объяснили, когда он только-только родился, что психически он всегда будет ограничен и придется всю жизнь его наблюдать. Мы жили в городе, он кричал от шума моторов и клаксонов, от звуков набирающих скорость машин. Стоило автобусу проехать под окнами, как мой малыш начинал дрожать. Но как только я брала его на руки и отправлялась на прогулку в парк, успокаивался. Услышав пение птиц, он улыбался. От павлиньих криков смеялся. Вот почему мы переехали. Я поняла, что запереть его в больнице, как советовали специалисты, — это не решение. Потому что знала: ему нужны свежий воздух, природа, покой, просторы. Ему надо было на свободу, а учительница предложила ровно обратное — изолировать его.