— Ты и впрямь так думаешь?
— Иди поговори с мужиками, сам убедишься, — отвечает со злостью Рен. — Все словно воды в рот набрали. Никто ничего не знает. Никто ничего не хочет говорить. На нас смотрят как на пугала.
Грозный вытаскивает из кармана пачку сигарет. Угощает Рена, оба закуривают.
— Странно. Собственно, что здесь происходит, черт побери?! В этой деревне люди всегда вели себя как надо.
— Люди меняются, — говорит Рен. — Не забудь, это уже не оккупация. Времена тоже изменились.
Вдруг до их ушей доносится пронзительный женский крик.
— Иди посмотри, что там такое, — задумчиво кидает Грозный. — Я схожу к ксендзу.
Ксендз, понурый и чем-то озабоченный, как раз выходит из костела, когда неожиданно раздаются первые в этот день винтовочные выстрелы. С холма, на котором расположен костел, он видит двух мужчин с винтовками в руках, пробегающих через поле клевера.
Он смотрит на них с возрастающим испугом.
Люди Грозного останавливаются на дне неглубокого оврага, по которому пролегает проселочная дорога.
У ног их лежит неподвижно вытянувшееся тело.
Ксендз неуверенно ступает шаг-другой в их сторону, потом бежит.
А над оврагом кружится огромная стая тоскливо каркающих ворон, чернеющих на фоне залитого солнцем неба, словно сутана ксендза.
Рен врывается в избу и сталкивается лицом к лицу с Фабианом. Они смотрят друг на друга с нескрываемой ненавистью.
— Так-то вы выполняете задание? — цедит сквозь стиснутые зубы Рен. — Не понимаете, где находитесь?
Фабиан чуть сощуривает глаза, усмехаясь.
— Зато ты все понимаешь, да?
— Что вы здесь делаете?!
— Нам лучше знать, что надо делать, — говорит Фабиан. — Или мы похожи на недоумков?
— Чего вы хотите от этой женщины? — спрашивает Рен.
— Прочисти мозги! — орет Фабиан. — Может, сам догадаешься, чего можно хотеть от женщины…
— Мы пришли сюда не затем, чтоб насиловать баб.
— Не твое собачье дело.
— Да что ты на него, как последний дурень, слова тратишь, — отзывается Посвист. — Какого черта цацкаться с этим щенком?
Рен отступает к двери, ни на мгновение не выпуская из рук пистолета. Отойдя в сторону и прислонившись к стене, он коротко приказывает:
— Марш отсюда! Ну, живо!
Те смотрят друг на друга. На кровати сидит почти голая женщина и, закрыв ладонями лицо, тихо всхлипывает. Посвист сплевывает на пол в сторону Рена и после короткого колебания направляется к выходу. В дверях на секунду останавливается.
— Ну, фрайер, мы этого тебе не забудем, — заявляет он.
Рен с негодованием качает головой.
— Знаете, кто вы? Подонки!..
— Вы банда преступников, — захлебывается ксендз в отчаянии, — убийцы без капли совести! Как вы могли застрелить этого мальчика, который не причинил вам никакой обиды…
Они уныло толпятся перед ним с опущенными головами и даже не пытаются оправдываться.
Ксендз сидит на земле, поджав ноги. На коленях у него покоится голова Войтека. Тот мертв. На груди темнеет пятно крови.
Ксендз прячет лицо в ладони и на какую-то минуту застывает. Потом осторожно опускает голову мальчика на землю и, перекрестив его, принимается читать по латыни молитву за упокой души усопшего.
Двое с винтовками снимают в молчании шапки.
Над их головами по-прежнему кружится стая каркающих ворон.
— Кто тут стрелял? — обращается Грозный к приближающимся к нему людям.
Вперед выходит Дзик.
— Не мы…
Они подходят ближе. Посреди вооруженной группы стоит избитый до крови крестьянин. Рубаха у него разорвана, он едва держится на ногах.
Грозный глядит выжидающе на Дзика.
— Кто это такой?
— Партийный, — злорадно поясняет Дзик. — Он тут ерепенился, так мы его чуток обласкали…
Крестьянин поднимает опущенную голову, откидывает со лба волосы и говорит Грозному:
— Ну, пан поручик, перебрали вы меру…
Грозный вглядывается с удивлением в мужика.
— Это вы, Галица?
— Значит, все-таки узнали меня?
— Помилуй бог, вы — и в партии?
Крестьянин молчит. С нескрываемой враждебностью смотрит на Грозного.
— Но вы ведь всегда были против красных, — недоумевает Грозный. — Что случилось, почему вы поменяли взгляды?..
— Ничего я не менял! — заявляет крестьянин со злобой. — Как был против коммуны, так и буду, как бог велел…
— Так зачем вы полезли в партию?
— А вы что здесь делаете, с этими бандитами?
— Это к делу не относится, отвечайте на мой вопрос…