Там, где экватор проходит над океаном, огромное количество сол-нечной энергии поглощается водой, которая интенсивно испаряется. Чтобы испарить один килограмм воды при атмосферном давлении и температуре океана близкой к 270С, требуется около 600 килокалорий. В экваториальном поясе испаряется неимоверное количество воды, для образности этот процесс можно назвать "низкотемпературным кипением", и каждый литр испаренной воды приносит с собой заряд в шестьсот калорий. Что произойдет, если эта энергия высвободится, например, при процес-се, обратном испарению, - конденсации? Произойдет взрыв мгновенное высвобождение огромного количества энергии харрикейн. Как практически это случается? Испаряющаяся над экватором вода подхватывается током горячего воздуха и устремляется вверх. На высоте этот конвекционный ток воздуха охлаждается и опускается снова вниз по обе стороны экватора, образуя области повышенного давления. Эта масса опускающегося воздуха образует крышку и "запирает" под собой испаряющуюся океанскую воду в районе экватора. Идет интенсивное образование кучевых облаков; часть влаги воздуха конденсируется в виде дождей, но немедленно восполняется работающим экваториальным котлом: океан под облаками все еще теплый, и все новые массы испаряющейся воды поступают под прижимающую их сверху крышку; образуется естественный котел: крышка - опускающиеся массы воздуха под повышенным давлением, топка - палящие лучи экваториального солнца, "кипящая" жидкость внутри котла - вода океана. Иногда испаряющаяся вода прорывается из-под крышки и устремляется в верхние слои атмосферы; это - как струя пара, вырвавшегося наружу через неплотность в соединении труб. Там, где произошел такой выброс, мгновенно снижается давление образуется область низкого давления. Целая цепочка таких участков низкого давления движется от берегов Африки к Америке, подхваченная пассатами. Чтобы ясно представить себе, как возникают харрикейны, важно сконцентрировать внимание на следующем моменте. Область низкого давления встретилась с пассатом и создала дополнительное ускорение этого ветра, который начинает теперь закручиваться под влиянием земного вращения против часовой стрелки и может даже образовать замкнутый круг, - это и есть харрикейн. Что происходит внутри такого круга диаметром до 400 километров? Там конденсируются пары воды, высвобождая огромное количество энергии, создавая благоприятные условия для самоускорения процесса, - метеорологический "атомный" реактор. Когда ветер начинает циркулировать по замкнутому кругу, в центре образуется "глаз" - область исключительно низкого давления, окруженная плотным слоем грохочущих молний и низвергающихся каскадов воды. Разница давления внутри и снаружи циклона настолько велика, что скорость движения воздуха между ними достигает ураганной силы - более 150 км/час; он дует неровно, и его порывы доходят до 200 км/час. Непрерывная конденсация (дождь) подливает масла в огонь, высвобождая дополнительную энергию. Стихия неистовствует! Как это выглядит снаружи? Воздушный водоворот продвигается плотной, четко очерченной массой в генеральном направлении пассатов - с востока на запад. Перед этой плотной пеленой облаков и за ней сверкает солнце и ласкает нежный бриз, а внутри клубка завивается 400-километровая "чертова" спираль, идет проливной дождь (до 200 мм за сутки). В "глазе" циклона диаметром до 15 километров безветренно и даже может проглянуть солнце; "глаз" имеет форму абсолютно правильного круга, на границах которого происходит такой резкий перепад давлений, что ветер "свистит" на скоростях до 1000 км/час. Так выглядит обычный харрикейн, в экстримах его диаметр может достичь 2000 километров, а "глаз" - 100 километров. Когда харрикейн достигает земли, он разрушается - исчезает питающая его энергией водная поверхность. Но в месте удара встречи с землей - он сохраняет свою полную силу и производит опустошение, унося с собой и человеческие жизни. Флорида расположена на тропе харрикейнов.
Где-то в середине дня небо затянуло тучами и ветер усилился. Птицы первые почувствовали приближение шторма: они тревожно перелетали с дерева на дерево и громко перекликались. В городе началась эвакуация, и в первую очередь покидали дома жители непосредственно прибрежной полосы. Машины двигались длинной неравномерной цепочкой, многие сигналили, и был слышен хриплый голос динамика из полицейской машины, регулировавшей движение. Мои соседи наклеивали бумажные полоски на стекла в окнах, как это делали во время войны, и убирали под крышу садовое оборудование и мебель. По моей улице несколько раз проехал полицейский джип и через мегафон советовал всем жителям приготовиться к эвакуации: набрать запас воды и пищи, заправить автомобиль, забрать из дома только ценности - об остальном позаботится полиция, которая принимает все покинутые дома под свою охрану. Начались неприятности с телефоном: линии были перегружены звонками из города и со всех концов страны - в город. Неожиданно упал напор воды в водопроводе, хотя нигде не было видно пожара и никто не поливал газоны. Вещание по радио и по телевидению стало принимать встревоженный характер, но, может быть, так только казалось из-за того, что запланированные передачи были отменены. Ветер теперь дул в полную силу, клонил деревья, срывал листья и гнал по улице ворохи откуда-то взявшихся полиэтиленовых мешков и бумаги. Вместе с первыми брызгами дождя ветер обрел голос: он стал свистеть в щелках по периметру оконных рам и зашумел ветками деревьев. Птиц не было видно - они все попрятались. По телевизору показали снимок, сделанный час назад с самолета, следящего за ураганом: облака располагались в форме правильного круга, от которого отлетали в разные стороны отдельные пряди, слегка завитые вращательным движением - классические формы харрикейна. "Роберт" имел диаметр около трехсот километров, и скорость ветра достигала двухсот километров в час; в центре круга был четко очерчен "глаз", который находился в это время в десяти милях от берега в районе Сарасоты. Все аэропорты в районе Тампа-бэй были закрыты. Шторм шел под косым углом к линии берега, но траектория его продвижения не была прямолинейной, а закруглялась в сторону суши; уровень воды в Мексиканском заливе поднялся на три фута выше нормального приливного - надвигалось затопление прибрежных участков. Изменился характер ветра, он стал неравномерным, порывистым, и чем сильнее он дул, тем чаще наступали мгновенные затишья и тем сильнее были последующие порывы. Сарасота была в 130 километрах к югу от нас, значит в этот самый момент наш городок находился на самом краю дьявольского клубка. Что же будет, когда центр приблизится? Облака спустились ниже, теперь они шли над самой землей и поливали дождем. Я посмотрел в окно и увидел, как во время порыва ветра струи воды, падающие с неба, стали почти горизонтальными и с силой ударили по стеклу. Зазвенел металл: ветер сорвал водосточную трубу с дома соседа и бросил ее ко мне во двор на поленницу дров для камина. Все чаще трещали ветки деревьев. Первыми появились в воздухе сухие пальмовые листья, потом разметался по двору дикий виноград, лозы которого сорвались со стены дома, и наконец, полетели обломанные ветки. Вдруг пропала из виду верхушка пальмы на участке моего соседа со стороны двора, и я стал поглядывать на свою пальму Вашингтона, которая была в три раза выше дома: ветки-листья облетели с нее почти все, но ствол стоял, сгибаясь под порывами ветра. Я побаивался, что пальма не выдержит и упадет на крышу, проломит ее где-то в районе спальни, и дом зальет водой. Раньше я все удивлялся, почему люди платили немалые деньги и вызывали автокраны, которые выдергивали из земли этих красавцев; я гордился своей пальмой, которую было видно за несколько кварталов, а теперь она грозила разрушить дом. Ветер перестал свистеть, теперь он выл на угрожающих нотах. Медленно подалось и рухнуло на землю молодое персиковое дерево его корни не успели как следует зацепиться за грунт или залегали слишком мелко, чтобы выдержать давление ветра. Откуда-то прикатился пустой пластмассовый мусорный бачок и стал стучаться в гаражную дверь. Молнии сверкали непрерывно, а раскаты грома слились в один постоянный угрожающий гул, напоминающий ка-нонаду. Я вдруг обнаружил, что перестал работать холодильник, и повернул выключатель торшера - света не было. Через некоторое время свет подали снова, и я включил ТV, но картинка искажалась дикими зигзагами или мерцала пульсирующим светом, а звук пропадал. Я переключил ящик на другой канал видимость стала лучшей. Я выглянул в окно, рядом с которым стояла антенна, прикрепленная к стене дома, - теперь она лежала на земле; полуторадюймовую стальную трубу изогнуло, и рога антенны чертили по грунту. Надо было выйти наружу, чтобы как-то закрепить ее, пока она не разрушила стену. В этот момент зазвонил телефон: - Как у тебя дела? - Это был Джон. - Пока ничего: вырвало персик и сломало антенну. - В каком месте сломало? - Трубу согнуло где-то в середине длины. - У тебя есть ножовка? - Есть. - Отпили антенну, пока она не натворила беды. - Я как раз собирался сделать это. Как у вас? - Во флоридской комнате1 порвало противомоскитные сетки и пленку, вода заливает внутрь. - Не собираешься эвакуироваться? - Пока - нет. Затопление нас не достигнет, ну а ветер как-нибудь переживем. - О'кей, дружище, надеюсь, что этот дерьмовый ураган не причинит нам бед. - У меня пока пар идет из ушей - с водой борюсь. Прилетела пластинка рубероида, за ней - другая, потом они посыпались градом: где-то сорвало крышу. Если пластинки приклеены хорошо, они противостоят порывам ветра, но стоит только одной из них поддаться напору, как начинает действовать "домино-эффект" - облетает вся крыша. Так случилось на одном из домов, которые были видны из кухонного окна: как-будто ветер содрал шкуру с дома, обнажив ребра-стропила. Из дома выбежали люди под проливной дождь - они ничего не могли сделать, им оставалось только ждать конца харрикейна и надеяться на лучшее. Парадокс индивидуальной защиты от харрикейна заключается в том, что область низкого атмосферного давления находится снаружи твоего дома; если держать все двери и окна плотно закрытыми, давление воздуха внутри жилища может оказаться значительно выше, чем снаружи, и в какой-то момент этот перепад давлений выдавит оконные стекла наружу, сорвет дверь или даже разрушит стену. Поэтому рекомендуется не закупориваться наглухо в доме, а оставить какую-то щель, через которую происходило бы постепенное, а не взрывное выравнивание давлений. При воздушной бомбардировке происходит обратное: давление воздуха в районе взрыва бомбы, то есть снаружи строения, гораздо выше, чем внутри дома, и оконные стекла выдавливаются внутрь. По улице прокатилась машина, в ней не было водителя, и она неуверенно виляла с одной стороны дороги на другую, подгоняемая ветром. Каждый раз, когда она приближалась к краю, удар переднего колеса отражался бордюром, и она снова катилась. Потом появилась фигура человека, завернутая в плащ: чудак бежал рядом с машиной и пытался на ходу отпереть ключом дверь. Ему это не удавалось, и несколько раз ожившая машина пыталась отдавить ему ноги, он отскакивал в сторону и снова пытался попасть ключом в замочную скважину. Он изменил тактику и решил затормозить кар, вцепившись обеими руками в задний бампер - его поволокло вместе с машиной. Я не знал, чем закончился этот поединок, так как его участники пропали из поля зрения, а выходить на улицу не хотелось - я до сих пор не решился выскочить, чтобы отпилить антенну. И был наказан за лень: порыв ветра продвинул антенну к стене, и один из ее рогов ударил по окну - теперь дождь лил внутрь комнаты. Снаружи было просто страшно: деревья чуть не складывались вдвое, грохотал гром, вспыхивали молнии, все вокруг было наполнено летящими предметами, с неба лился сплошной поток воды. "Страшно" - это не точное определение; если проанализировать свои чувства во время харрикейна, их можно свести к "боязно и напряженно": природа бросила тебе вызов, и ты должен его принять, хочешь ты этого или нет; ты сделаешь все для того, чтобы физический ущерб был наименьшим. Мне показалось, что я перепиливал стойку целую вечность. Потом я попытался вынести из дома лист фанеры, чтобы закрыть им окно, но ветер тут же вырвал его из моих рук - фанеру поймал кустарник живой изгороди. Я затащил лист снова в дом и попытался закрыть им окно изнутри. Беда в том, что оконные рамы были сделаны из алюминия, в них гвоздь не вобьешь, поэтому я провозился не менее получаса, прежде чем удалось протянуть проволоку через отверстия в фанере и привязать ее к оконной раме. Конструкция была ужасной, но функ-циональной - она отражала большую часть дождевой воды наружу. Где-то близко завыла сирена скорой помощи. По улице теперь бежала мелкая, но бурная речка, очевидно мусор забил приемную решетку водостока. Из-за низких облаков и непрерывного дождя было полутемно и, когда наступил вечер, переход был минимальным - от полусвета к темноте. По телевизору показали карту: харрикейн ударил под острым углом в берег между Сарасотой и Шарлоттой, изменил несколько направление и стал пересекать полуостров по диагонали. Мы находились километрах в восьмидесяти от "глаза", и, судя по всему, беда миновала нас, если только "Роберт" снова не изменит направление. Метеорологи предсказывали временное ослабление шторма в период прохождения его над сушей, но предупреждали, что он снова может набрать силу, когда выйдет на теплые воды Гольфстрима в районе Дайтоны-Бич на восточном берегу Флориды. На его пути лежал Орландо. Я прикинул траекторию движения "Роберта" на карте и увидел, что он будет приближаться к нам еще в течение часа, а потом начнет удаляться. Будет хуже, пока не станет лучше, как говорят американцы. Предстояло пережить как-то этот час, хотя до полного выхода из трехсоткилометровой орбиты урагана еще далеко, часов шесть или восемь. Завыли обычно безголосые американские собаки. С ревом пронеслась пожарная машина, спешила, как на пожар; какой пожар может быть под таким ливнем?! Сообщили о первых жертвах харрикейна. Было удивительно, что трое людей погибли не под обломками зданий, а от инфарктов. Шустрые репортеры немедленно произвели свои липовые расчеты ущерба, нанесенного ураганом, заговорив о сотнях миллионов долларов, и даже посочувствовали страховым компаниям, которым придется выплачивать страховки. Нашли о ком беспокоиться, эти ушлые дельцы выйдут с прибылями из любого харрикейна, так как он даст им повод немедленно взвинтить цены, не вызывая при этом слишком громкого ропота населения. Странный народ американцы: не представляют себе жизни без страховок и одновременно люто ненавидят тех, кто предоставляет их. Я решил этот вопрос проще: у меня нет ни одной страховки, даже автомобильную отменил, начиная с этого года, и заменил ее на "сертификат самостраховки". Зачем платить всю жизнь за то, что может случиться, но может с таким же успехом и миновать. Если случится, что ж поделаешь, такова судьба, как-нибудь переживу, выкарабкаюсь, по крайней мере не буду в стаде, которое на свои кровные деньги содержит банду легальных жуликов. И я всегда помню, что свою долю несчастий получил сполна, и хуже уже просто быть не может. В Америке люди умеют считать деньги и отдают себе отчет в том, что страхование - самообман, но они все никак не могут забыть Великую Депрессию, она стала американским синдромом. Харрикейн еще не прошел, он может повернуть в любом направлении, но если посчитать мои убытки на данный момент, они составят не более $50, а страховка дома, даже самая скромная, стоит около $500 в год, тут и первоклассник легко сосчитает, что выгоднее. Весь трюк с выколачиванием денег на страховки заключается в свойственной людям мистической боязни будущего. От жизни не застрахуешься, это знали еще в России, когда говорили "знал бы, где упадешь, сенца бы постлал". Я решил покориться этому будущему, каким бы оно ни было, я - фаталист. Сила ветра пошла на убыль, но дождь продолжал лить, как из ведра. И в этот момент, когда события уже складывались к лучшему, погас экран телевизора - где-то была повреждена линия электропередачи. В таком случае нельзя придумать ничего умнее, чем лечь спать, что я и сделал. Утром ярко светило солнце и с Мексиканского залива дул легкий бриз. l - Мистер Чертов? - Да. Я стоял возле окошка, где обменивают валюту, когда ко мне приблизился человек лет сорока, явно латинского происхождения: рубашка навыпуск - гуайябера, их носят все кубинцы в Майами, оливковое продолговатое лицо с усиками ниточкой, иссиня-черные густые блестящие волосы и сверкающие темные глаза. - Нет смысла терять время в очереди, я обменяю, сколько вам по-требуется. - Что-то жесткое было в его лице, и я не был полностью уверен, что это именно тот человек. Он почувствовал мое колебание. - Вы не ошиблись, я - деловой партнер сеньора Гидальго. Мы отошли в сторону. В аэропорте было людно и шумно. Я поставил чемодан между ног и хотел было достать из внутреннего кармана пиджака конверт с деньгами, но он остановил меня: - Только не здесь, пожалуйста, - он говорил на безупречном анг-лийском, гораздо более чистом, чем мой; такой язык может быть только у людей, проживших долгие годы в англоязычной стране в молодом возрасте, - давайте выпьем кофе. Мы вышли из здания аэропорта и направились к машине - ее мотор работал, и за рулем сидел молодой парень точно такого же обличья, как встретивший меня человек, только рубашка у него была другого цвета и усики - другого фасона. Мы поехали по направлению к городу. - Вам не приходилось бывать в Картахене? - Я никогда до этого не был в Колумбии. - Картахена - замечательный город, вам следует обязательно по-смотреть его. Его внешняя любезность не скрывала полностью хищную повадку, и я вдруг вспомнил, как водитель открывал багажник, чтобы положить мой чемодан, и из-под приподнявшегося края гуайяберы показа