- Танюша, мама бы не оценила твоего юмора. Кстати, - приподнялся он на локтях, - можешь пойти к ней и порадовать её нашими успехами.
- Ага, щаз… прям, как есть, пойду и порадую… - Татьяна закатила глаза и эротично потянулась всем телом.
- И откуда в тебе столько распущенности? – Евгений усмехнулся, разглядывая её красивые формы.
Он зачарованно попытался коснуться её изящной шеи. Татьяна увернулась от него.
- Не знаю, что подумала ты, бесстыдница, - Евгений начал ползком преследовать её, - но я имел ввиду, что мы уже хоть завтра можем вернуть все наши долги. – Его голос звучал магически, а в глазах опять появились уже знакомые ей искорки.
- А я имела ввиду только то, что я уже в пути! - опять увернулась от его рук Татьяна и, подхватив с пола халатик, накинула его на себя.
- Тогда скажи Дарье Потаповне, что на ужин я хочу иметь беляши с подливой. И непременно, чтобы они подавались с улыбкой «мадонны», на меньшее я не согласен. Ты так тёще и передай! – устрашающе шипел ей вслед Евгений.
Татьяна тихо засмеялась и скрылась за дверью.
Весь следующий день был полон суеты и мелких событий. С виду, всё как будто было обычно, но всё же разница ощущалась - мир и покой воцарились в доме Евгения.
Вечерело. Дарья Потаповна с милым лицом воодушевлённо жарила беляши и что-то под нос себе напевала, Антошка елозил машинкой по полу, а Татьяна крутилась у зеркала, примеряя новую блузку.
- Мам, ну как она тебе? – Таня заглянула на кухню в своей элегантной обнове.
- Просто великолепно! Евгению очень понравится, если тебя это интересует, - и она вновь затянула свою бодрящую душу песню.
- Спасибо, - кротко ответила Татьяна, а у самой с лица не сходила блуждающая улыбка.
Весь день она думала о них с мужем. Последнее время у неё с Евгением были несколько натянутые отношения, а вчерашний вечер всё неожиданно изменил. Даже её мать заметно ослабила хватку и менее критично отзывалась о своём зяте, что давало Татьяне возможность расправить плечи и дышать полной грудью.
Молодая хозяйка ждала мужа с работы и ей не терпелось сказать ему о том, что она любит его и будет любить независимо от того, сколько денег он зарабатывает. А в душе ей было стыдно за то, что, не желая того сама, она подпала под влияние своей матери, напитав себя раздражением и обидой. Но об этом она с Евгением, конечно, говорить не станет, а только со своей стороны приложит все усилия, чтобы впредь, в её обществе, он чувствовал себя уютно и комфортно.
А с матерью Татьяна решила серьёзно поговорить. Она обязательно скажет ей: «Мама, если ты желаешь счастья мне и своему внуку, то тебе придётся пересмотреть своё отношение к Жене, а то иначе, нам придётся уйти на квартиру, чтобы не отравлять друг другу жизнь…».
Татьяна любила свою мать и безмерно была ей благодарна за все те жертвы, которые та принесла ей в своё время. Но сейчас Татьяну тяготили её бесконечные претензии и беспокойства, которые та вносила в семью.
Покосившись в сторону хлопочущей у стола матери, Татьяна тяжко вздохнула и подумала: «бедная моя мамочка».
Она вдруг вспомнила, как когда-то та поведала ей о своём детстве, о её вечно занятых родителях и ненавистном детском саде, в котором ей было так безнадёжно тоскливо. Там маленькую Дарью никто не обижал, но в казённых стенах она чувствовала себя потерянной и ненужной. Никакие уговоры со стороны воспитателей ей тоже не помогали. Дарёнка каждое утро с воплями появлялась в детском саду и на протяжении всего дня её не покидало состояние подавленности. Были моменты, когда ей совсем становилось невмоготу и тогда слезы неудержимым потоком катились у неё из глаз. На вопросы воспитательницы «что случилось?» Дарья обычно отвечала, что больно ударилась или прищемила палец, и только близкой подружке, тихой Флорке, она признавалась, что хочет домой, к маме. А вечером она завороженно смотрела с надеждой на входную дверь, из-за которой всё чаще появлялись чужие мамы.
Когда Дарья перешла в старшую группу, то её начали по пятницам оставлять в продлёнке на ночь, от чего степень её одиночества только ещё больше возросла.
Размышляя об этом, Татьяна недоумевала, и что же её маленькую маму так тянуло домой? Ведь из её рассказов она помнила, что как только отец возвращался с работы, то её родители сразу же начинали выяснять между собой отношения. Возможно, не сразу и не так часто, как казалось Дарёнке, но эти скандалы по силе своей были столь яркими и бурными, что они основательно отпечатались в сознании ребёнка, сформировав в её воображении искажённое представление о семейной жизни.
Уже потом, гораздо позже, детство у Дарьи будет ассоциироваться с её орущими друг на друга родителями. В её памяти отложатся именно те моменты, когда в их дебатах «кто лучше и порядочнее» настигал апофеоз! К тому времени душа девчушки уже трепетала от ужаса и страха. И она, рыдая, в отчаянье кидалась с мольбой в ноги матери, чтобы та ничего «ему» не отвечала, «что он покричит, покричит и сам успокоится». Но мать была уже взвинчена до такого предела, что ей не дано было слышать ни голоса своего разума, ни Дашкиных заклинаний.
Этот кошмар неизвестно сколько бы ещё мог продолжаться, если бы Жизнь не смилостивилась над этой несчастной семьёй и не послала матери Дарьи гипоталамический синдром, с которым та попала в неврологический диспансер, а её отцу - новую женщину.
Мать Дарьи, по выходу из больницы, была ошарашена очередным ударом, который на этот раз был нанесён ей со спины. Но, Жизнь знала что творит. Не прошло и года, как сама мать Дарьи познакомилась с мужчиной своей мечты, с которым та прожила добрую часть своей жизни. Их встреча состоялась на курорте. Туда она попала по настоятельной рекомендации врачей после лечения в их неврологической клинике.
Татьяна, анализируя житьё-бытьё своих предков, неожиданно для себя поняла, отчего люди так нетерпимы по отношению друг к другу – отчасти, она винила в этом неблагополучное детство, в котором было так много суеты, и так мало искренней заботы и любви.
Татьяна никогда не осуждала отца своей матери за его крутой нрав. Таня знала, что её дед рос в большой семье, где с двухлетнего возраста воспитывался мачехой, женщиной порядочной и справедливой, но не наделённой чуткостью и гибкостью характера.
Таня мысленно опять вернулась к образу своей матери: «Если бы только она не накручивала меня против Евгения, если бы только она хвалила людей за их порывы и проявляла снисходительность к их промахам! Если бы только она могла видеть человеческие достоинства, а не концентрировать свое внимание исключительно на их недостатках - как бы она тогда облегчила свою жизнь и жизнь окружающих…».
Размышляя над сложившейся ситуацией в своей семье, Татьяна неожиданно услышала тихий голос своей интуиции, который ей подсказывал, что рано или поздно всё образуется, только нужно искренне к этому стремиться. Эта мысль придала ей уверенности и развеяла все сомнения на этот счёт. Теперь она точно знала, что непременно совладает собой и, несмотря на меркантильные взгляды своей матери, сумеет заменить окрики и оправдания на недостающую любовь, в которой так давно нуждалась её мама.