Ярко, будто слюдяное, блестело снежное поле. Оно начиналось сразу у Тониного дома. Невдалеке обледенелый куст светился, как стеклянный, и вызванивал на ветру. Казалось, сам воздух звенит от стужи.
вдруг раздалось совсем рядом. Вася и Тоня увидели Фросю. Она замедлила шаг возле дома, будто ждала, что ее окликнут, но Тоня и Вася затихли. Снова заскрипели шаги, и Фрося пошла через снежное поле к полустанку. Она еще что-то пела, какую-то лихую зазывную частушку, но вот голос ее стих, только маленькая одинокая фигурка затерянно чернела посреди огромного холодного простора.
— Ребеночек у нее, — тихо сказала Тоня.
— У кого? — не понял Вася.
— У нее. У Фроси.
— Ребенок?! — искренне удивился Вася. Он никак не думал, что у этой девушки может быть ребенок. Она ему казалась совсем молодой, а дети, он считал, бывают только у пожилых.
— Ребеночек, — повторила Тоня и вдруг переменила тему разговора:
— А она все про вас говорит. — Вася уловил в ее голосе какое-то недовольство. — Как придет, так все говорит о вас.
— Обо мне? А чего обо мне?
— Красивый, говорит.
Вася покраснел и не знал, что сказать. Он посмотрел на мертвое поле, на одинокую фигурку, которая становилась все меньше и меньше, растворяясь в сизой морозной ночи, и ему стало жалко Фросю. Он подумал, как бесприютно и холодно идти ей по этому насквозь продуваемому полю.
Вася совсем замерзал, пальцев на ногах не чуял, а об ушах и думать боялся. Его трясло, он стучал зубами.
— Вы чего дрожите? — спросила Тоня.
— Так просто, — сипло выдохнул Вася.
— Кто там дрожит? — вдруг раздался голос за дверью. Васе он показался громовым. Тоня, приглушенно ойкнув, испуганно присела и толкнула Васю. Он не удержался и загремел с мерзло-гулкого крыльца. Открылась дверь, и на пороге появилась Тонина мать. Вася узнал в ней фельдшерицу поселковой амбулатории.
— А ну, марш по домам! — приказала она. — Задрожали! Знаем мы вас, сначала дрожите, а потом ищи ветра в поле.
Вася стоял на четвереньках и никак не мог подняться на непослушные ноги. Наконец он выпрямился и вежливо пролепетал:
— Здравствуйте.
— Здрасьте, скатертью дорожка! — насмешливо ответила Тонина мать. Самой Тони на крыльце уже не было.
Дома Леха оттирал снегом обмороженные Васины уши и ворчал:
— Олух царя небесного! Останешься без ушей, какая девка за тебя пойдет!
Вася ойкал от боли, морщился.
— Ты что, в сугробе сидел?
— Н-не-е, н-на крыльце с-стоял, — дрожал от озноба Вася.
— «Н-на крыльце»! — передразнил Леха. — Что за люди! Сколько вас учить! Иди сразу в дом, садись за стол: «Здрасьте, мамаша! Как хозяйство?» — и так далее.
— У н-нее м-мать з-злая.
— Вот выбрал! — воскликнул Леха, забыв, что именно сам присоветовал Васе проводить Тоню после кино. — Без матерей, что ли, нету! Салага ты, салага и есть.
— Т-ты н-не говори с-старшине, — попросил Вася, покорно выслушивая нотацию Лехи.
— «Н-не говори»! Что он, сам не увидит? У тебя завтра уши как у слона будут.
И вправду, наутро уши распухли и стали похожи на мясистые розовые лопухи. Суптеля иронически оглядел их и сказал:
— Хорошо еще — уши, а если бы ноги? В госпиталь отправлять?
— Он теперь на индийского слона похож, — ощерялся Леха. — Жарко станет — обмахиваться может. Слоны обмахиваются, сам видел. Будь другом, попробуй.
— Помолчи! — оборвал его недовольный старшина и строго посмотрел на Васю. — Шутки шутками, а из строя ты себя вывел. В воду с такими ушами нельзя, и не только в воду. Будешь дежурить, пока…
— …уши не отвалятся, — снова встрял Леха. Суптеля хмуро покосился. Леха сделал невинный вид.
— …пока не заживут, — закончил свою мысль Суптеля. — И подумай кое о чем.
Вася понимал, что из-за этих проклятых ушей подводную его нагрузку берут на себя товарищи. Еще два дня назад старшина сказал, что пора Васе приучаться ходить под воду, начинать работать. Тот краткосрочный из-за войны этап учебы в водолазной школе практически ничего Васе не дал. Водолаз становится водолазом при постоянной тренировке, при постоянных спусках под воду. В школе спусков на грунт было очень мало. И после прибытия на Север Вася еще ни разу не надевал скафандр. Да и Суптеля жалел его — успеет еще наработаться.
Притом сначала шла разведка: где и как лучше разбирать завалы топляков, и в воду ходили самые опытные — старшина и Андрей.
И вот история с этими ушами!
Но втайне Вася был рад своим обмороженным ушам. Сам себе не признаваясь, он страшился воды. И когда думал о том, что рано или поздно все равно придется идти под лед, у него холодело в груди, и мысленно он молил, чтобы этот день настал как можно позднее. Пока все так и было, пока проносило. Теперь вот уши помогли.