— Правда?
— Ну да, — девочка немного свела светлые бровки. — Если у меня будет меч, я смогу отомстить за свою бабушку. И за дедушку… за всю Цинтру.
— Цинтру? — переспросила Мисселина в недоумении. Цири вдруг закусила губу, и отвернулась. Девочка поняла, что взболтнула лишнего.
— Давай спать, я ужасненько устала! — пропищала девочка, снова надев маску уставшего ребёнка. — Так устала!
— Хорошо, — в такт ей ответила Мисселина. — Снимай сапожки и всё остальное. У меня можно спать в рубашке.
Цири вдруг замерла, затем стала неловко переминаться с ноги на ногу. Мисселина вздохнула и подошла к сундуку.
— Так бы сразу и сказала, — девушка стала рыться в своих вещах в поисках подходящих вещей. Затем обернулась на малышку – та всё ещё не спешила принимать помощь старшей. Мисселина критически осмотрела одёжку Цири. — И завтра что-то сделаем с твоей одеждой. Они… мягко говоря, не годятся для Каэр Морхена. Ну, пойди сюда…
Мисселина выудила из сундука самую маленькую из своих рубашек. Она была простой, зато крепкой, шерстяной и очень тёплой. Девушка была почти уверенна, что Цири рубашка всё равно окажется велика, но… на малышке она сидела прекрасно.
«Вот как. Даже на ребёнка мои рубашки в самый раз. Теперь понятно, почему меня все называют девой».
— Ну, давай, в постельку, — Цири залезла под одеяло, и Мисселина сама стала раздеваться. Сняв куртку, сапоги и штаны, она нырнула под одеяло рядом с Цири. Девочка прижалась к ней. — Тебе холодно?
— Чуть-чуть, — пискнула она. — Мне страшно. Ужасненько.
— Почему?
— Если я усну, мне будут сниться плохие сны, — она обняла Мисселину. Девушка тихо выдохнула.
— А что тебе сниться обычно? — осторожно спросила она у девочки. Та пожала худенькими плечиками, переместив руки на рёбра Мисселины.
— Рыцарь в крылатом шлеме. И мой… ужасненько страшно… — девушка немного отодвинула голову и посмотрела на Мисселину. — Ты такая красивая… Но ты немножко похожа на мальчика.
— Это почему же? — возмутилась Мисселина. Цири смущённо похлопала ресницами.
— Ну, у тебя нету… как их там… г… гру…
— Груди? — Цири кивнула, и Мисселина фыркнула. — Святой Лебеда… давай уже спать, — девушка погасила свечу у кровати, и теперь комнату освещал лишь свет спокойного огня в камине. — Спокойной ночи.
Цири пробурчала что-то невразумительное, немного поворочалась, а затем уснула. Мисселина же спать не могла. Девочка странно себя вела, это заметно. Она осекается, когда говорит о Цинтре, меняет тему, а про сон рассказ обрывает. Что же это может значить?
Мисселина перевернулась на другой бок, чтобы не видеть лица пепельноволосой девочки. Кто она такая? Где этот Геральт её нашёл? Что с ней не так? Она чувствовала, что Цири не такая, как все. Это просто бред, если девочка окажется просто девочкой. Мисселина посмотрела через плечо – Цири мирно посапывала, зарывшись в тёплое одеяло. Обыкновенный, на первый взгляд, ребёнок.
Нет, этого быть не может. Какое-то ранее скрытое в ней чутьё пробудилось при встрече с этой девочкой. Что внутри говорило, что девочка не такая, какой кажется, или какой её хочет показать этот Геральт. Или какой хочет казаться сама Цири.
Мисселина встала с кровати. Такими темпами она никогда не уснёт. Девушка быстро натянула штаны, сапоги и подошла к двери. Обернулась на Цири – дитя спит, и будить её не стоит.
Внизу свет всё ещё горел, слышались голоса. Немного захмелевшие, честно говоря. Но Мисселине нужно было с кем-то провести этот вечер. Нужно избавиться от тревоги, которую она чувствовала рядом с Цири.
За столом остались только Эскель, Ламберт и Геральт. Они пили что-то, разговаривали заплетающимися языками, но были спокойны и, в какой-то мере, счастливы. Хорошо, подумала она. Быстрее развяжут языки.
— О-о-о, вот же она! — воскликнул Ламберт, указывая на Мисселину. — Говорю тебе, Эскель: девка-то ладная!
— Ламберт… заткнись, — процедил Эскель.
— Ой, да ну тебя! — отмахнулся от него Ламберт. — А я говорю тебе, Геральт: такая женщина будет, о-о-о! Таких ещё сыскать!
— Какая именно? — уточнил Геральт, глядя на Мисселину изучающим взглядом. Девушка села рядом с ним.
— Мне тоже интересно, Ламберт, — девушка скрестила руки на груди. — Не стесняйся.
— Ну… с… бля, ща… сексуальная! Вот! — ведьмак даже хлопнул рукой по столу. — А ваще, она и щас нашего бедного Эскеля…
— Сказал же: рот закрой, — уже громче произнёс Эскель.
— Ай, да перестань! — отмахнулся Ламберт. — Уж бедный Койон и глянуть на девку боится, лишь бы ты ему ночью глотку не перерезал… Ох, Мисселина, Мисселина… не дева, а картинка… — ведьмак мечтательно подпёр щеку рукой. — Эх, парни, какая же красотка у нас поселилась… только… от холера, тупая! Без понятия… но поумнеет, я-то знаю!
— А по-моему, девка как девка, — пожал плечами Геральт. — Не классическая красавица, как по мне… Но! Но… зубки красивые. Как по ниточке… — затем он ткнул пальцем на Ламберта. — А с тобой, с тобой… согласится Койон… ох, как он смотрел на неё за ужином! — ведьмаки присвистнули, и Мисселина хмыкнула. Мужчины уставились на неё.
— Я всё ещё здесь.
— Так шо ж ты молча сидишь? — спросил Геральт. — Ламберт, а-ну налей даме!
— Ща сделаем! — Ламберт потянулся за бутылкой и четвёртым кубком. Эскель схватил его за рукав.
— Не надо ей пить…
— Надо! Если с нами – обязательно! Без нас нельзя…
— А с нами – можно! — закончил за него Геральт, и обнял Мисселину за плечи. Девушка почувствовала запах перегара на щеке. — Ёп твою мать, как же ты на Йенн похожа… или на Трисс? Шот не разберу…
— Да на обеих, — холодно ответила Мисселина. Затем взяла у Ламберта кубок и понюхала содержимое. Точно водка. Ну и ладно. Рано или поздно, она должна была напиться с ведьмаками. Выдохнув, девушка хлебнула. Горло обожгло, язык и рот тоже. Мисселина насилу проглотила алкоголь. Хотелось чем-то запить. Затем в груди разлилось приятное тепло.
— Ох-х… что это? — девушка поставила кубок на стол. — Святой Лебеда… я не… не могу…
— С непривычки… — попытался успокоить её Геральт, но тут из-за стола встал Эскель. Ведьмак обошёл стол и стал рядом с Мисселиной.
— Вставай. Я провожу тебя, — вежливая просьба прозвучала как приказ, которому она не смела не повиноваться. Ни в голосе, ни в глазах Эскеля уже не было даже намёка на опьянение. Она покорно кивнула, и встала из-за стола. Они пошли вместе, и вслед Ламберт прошептал:
— Блин, а жопы-то нет…
— Плоска доска, — вторил ему Геральт. — Ладно, наливай…
Они с Эскелем шли молча, молча поднялись. Затем мужчина провёл её до двери комнаты, как бы для того, чтобы убедиться, что она не влезет в неприятности. Буркнув что-то похожее на «спокойной ночи», хотел уйти, но Мисселина придержала его за рукав.
— Постой…
Эскель повернулся к ней, и она замерла. Не могла ничего сказать, просто смотрела на него, а он – на неё. Девушка почувствовала, что их руки совершенно случайно соприкоснулись, кожа к коже… по руке пробежали мурашки от его эманаций.
«Святой Лебеда…»
— Ну?
— Я хотела спросить…
— Валяй.
— То, что сказали Ламберт и Геральт… правда?
Ведьмак замер, глядя на неё. Девушке казалось, что весь мир просто застыл. Ах, как хотелось, чтобы сейчас произошло что-то такое, как в дешёвых романчиках за две кроны… Святой Лебеда, какой же он… мужчина.
— Я… лучше забудь об этом, — он мягко отошёл от неё. — Спокойной ночи.
— Да… спокойной ночи… — прошептала она, когда он стал удаляться. Когда шаги стихли, она вошла в комнату. Цири крепко спала, не ведая про эти идиотские дела сердечные.
Как ей повезло, пронеслось в голове у Мисселины. У Цири разум ребёнка, она не влюбляется в мужиков, которые старше её на три четверти века. У Цири нет таких проблем, вроде и ничтожно мелких, но таких… таких болящих. И эти мужики Цири не отвергают.
Как же хотелось провалиться под землю. Зачем она вообще спросила? Дура, дура! Как она теперь будет в глаза ему смотреть? Как боги мозга не дали, так дали язык…