— Подожди здесь, — Ламберт юркнул в хатку, оставив Мисселину одной.
Ветер крепчал, шевеля верхушки деревьев. Удивительно, но озеро правда не замёрзло: только у берега вода покрылась тоненькой кромкой льда. Волны озера шли рябью, когда особенно сильный порыв ветра касался поверхности. Здесь было холоднее, чем на тропе, и почти так же холодно, как во дворе замка. Наверное, всему виной близость воды здесь и высота там. Девушка выдохнула, и изо рта вырвалось маленькое облачко пара.
— Так, вот это накинь на голову, — Ламберт бросил ей плотную шерстяную шаль. — На середине будет холодно.
— Где ты откопал это? — девушка исследовала шаль, и, обвернув ею макушку и уши, завязала на шее. Ламберт пожал плечами, надевая тёплую шляпу.
— В хате барахла немерено… а этот шарфик я выиграл в карты у какой-то дамочки в Ард Каррайге.
— Ну, начнём с того, что это не шарфик…
— А разница? Садись на нос.
Девушка залезла в лодку и села на указанное место. Ламберт распустил и направил парус, затем сел у руля. Лодка тронулась.
Мисселина развернулась, глядя перед собой. На другой стороне озера было намного больше снега: всё было белым. Настоящая зимняя сказка, подумала она. Небо было серым от снежных туч, но так даже красивее. Воды озера казались чёрными, настолько глубоко было. Девушка наклонилась над водой, стараясь разглядеть хоть что-то.
— Ты бы так не высовывалась, — предостерёг её Ламберт. — А то вылезет что-то да нос откусит.
— Ну и ладно, — пожала плечами девушка, но всё же села ровно. — Поменьше будет.
— Кто?
— Нос.
— А что с ним не так? — не понял ведьмак. Мисселина села так, чтобы было чётко видно её профиль. Затем приставила кончик указательного пальца ко лбу и провела по линии носа. Ламберт всё ещё с непониманием глазел на неё. И пожал плечами. — И что?
— Он слишком большой.
— Нос как нос, — снова пожал плечами ведьмак. — Конечно, не такой большой, как мой член…
— Фу-у-у… — скривилась Мисселина, Ламберт засмеялся, получив ожидаемый результат. — Идиотская шутка. Тебе не стыдно?
— Нет.
Девушка закатила глаза, и снова отвернулась от своего спутника. Они плыли некоторое время в молчании, пока лодка не остановилась.
— Приплыли, — Ламберт встал. — Пересядь на середину.
Мисселина повиновалась. Она осторожно опустилась рядом с Ламбертом. Тот вытащил одну бомбу из ящика.
— Смотри, — мужчина запустил бомбу в воду. Их лодку всколыхнули волны, образовавшиеся от взрыва, а затем на поверхность начали всплывать рыбы. — Дай-ка сеть. Сейчас мы их выловим…
Она безмолвно передала рыбачью сеть ведьмаку, и тот, ловким движением закинув её, выловил большую часть рыб. Затем вытащил, вытряхнул на дно лодки и стал считать.
— Так… две, четыре… ага… десять…
Мисселина наблюдала за действом с интересом, опаской и любопытством. Никогда прежде она не бывала на рыбалке и рыбу видела только в приготовленном виде за столом родителей. А тут – свежевыловленная, и ещё парочка рыбёшек слабо трепетали, а у одной едва-едва двигались жабра. Из-за холода, вонь была не такой выдающейся.
— Восемнадцать, — Ламберт начал бросать рыб в ведро.
— Это как? Плохо или хорошо?
— Среднячок, я бы сказал. Рыбки не большие… — пожал плечами ведьмак. — Но если прикинуть…
— На каждого по две рыбы, остальные – на уху, — развела руками девушка.
— Ну, если так, то уху будешь готовить сама, — фыркнул мужчина.
— Это ещё почему? — возмущённо спросила она, подперев руками рёбра.
— Потому что я так сказал, — ответил Ламберт. — Давай дальше. Я не собираюсь уплывать отсюда до полудня.
***
Десятое утро января было солнечное, но чертовски холодное.
Несмотря на присутствие совсем малого кулинарного опыта, Мисселина всё-таки наловчилась варить нормальную уху. Нормальную – то есть, никто не выплёвывал варево и не отравлялся им. А так как во время очередной рыбалки, спустя месяц после первой, рыбы они с Ламбертом наловили в огромном количестве, все обитатели замка ели уху уже пятый день подряд. И за это время никто не отказывался от варева Мисселины.
Этим утром они решили и позавтракать ухой, разбудив Мисселину раньше обычного, чем слегка раздражили её. Койон даже благодарно кивнул девушке, а Цири… она как обычно – уплетала за обе щеки.
— Смотри, не подавись, — предупредил малышку Геральт. Та словно не слышала, продолжая самозабвенно есть.
Мисселина же посмотрела на одежду девочки с неким отвращением, которое слегка мешало нормальному завтраку. Рубашка осталась прежней, но остальное! Святой Лебеда, это не одежда, а черте-что! Девушка хмыкнула. Их с малышкой никогда не сводили вместе, они тренировались отдельно. Но иногда старшая девушка замечала, что пепельноволосая девчушка падает то на маятнике, то на гребёнке… с этим надо что-то делать.
— Не сутулься, —сказал Ламберт Цири. — И не утирайся рукавом! Кончай есть, пора на занятия. Дни коротки.
— Геральт, — обратилась Мисселина к беловолосому ведьмаку. — Вчера Цири упала на Пути. Ничего страшного, виной её шутовская одежда. Всё это подогнано отвратно, вернее, не подогнано вовсе и мешает ей двигаться.
Весемир кашлянул, отвёл глаза.
«Так значит, это твоя работа, Мастер меча. Похоже, кафтанчик скроен мечом, а сшит наконечником стрелы. Нет бы меня позвать…»
— Дни, верно, коротки, — не дожидаясь комментариев, продолжила она. — Но сегодняшний мы сократим ещё больше. Ты доела, Цири? Пошли со мной. Сделаем необходимые поправки в твоём обмундировании.
— Она бегает в нём уже месяц, Мисселина, — зло бросил Ламберт. — И всё было в порядке, пока…
— … Пока во мне не проснулась баба, которая терпеть не может плохую одежду? Ты прав, Ламберт. Но баба проснулась – и порядок рухнул, — она отодвинула тарелку и встала. — Идём, Цири.
Девочка замялась, взглянула на Геральта. Он кивнул, улыбнулся. Значит, одобряет. Цири вскочила и поспешила за Мисселиной. Спиной та чувствовала гордый взгляд Эскеля.
***
Комната Цири была точной копией жилищ ведьмаков и Мисселины в том числе. Как и у них, здесь не было практически ничего, кроме сколоченной из досок кровати, табурета и сундучка. Стены и двери своих комнат ведьмаки часто украшали шкурами забитых ими на охоте зверей – оленей, рысей… На дверях комнаты Цири висела шкура гигантской крысы с отвратительным чешуйчатым хвостом, на подобии тех, что в живом виде бегали по замку. Мисселина поборола желание сорвать смердящую гадость и вышвырнуть в окно.
Девочка стала около кровати и выжидающе смотрела на неё.
— Попробуем слегка подправить твой… балахон, — девушка вздохнула и присела на кровать, доставая швейный набор, который тоже чудом оказался в её сумке. Иногда Мисселина даже удивлялась, что у неё есть такие вещи. — А ты умеешь хоть иглу держать?
— Ну… приходилось прясть, — с неохотой буркнула Цири. — Шить не позволяли, потому что я портила лён. Ужасненько скучная эта штука – прядение!
— Согласна, — засмеялась Мисселина. — Я тоже не люблю прясть.
— А шить? У тебя такая хорошая одежда! Ты её сама сделала?
— Не всю, но шить я могу и делаю это хорошо, — чего греха таить, Мисселина имела понятие о том, как делается одежда. — Тебе тоже сошью приличную. А теперь снимай это всё, девочка моя, переоденешься в другое. Где твой старый наряд?
Цири покачала головой и приподняла крышку сундука.
— Геральт говорит, что это бабьи шмотки.
— Бабьи не бабьи, а пока придётся надеть. Живей раздевайся. Дай-ка помогу… Ё-моё! Это что такое, Цири?!
Руки девочки были покрыты огромными, налитыми кровью синяками. Многие уже пожелтели, некоторое были совсем свежими. Мисселина взяла Цири за руку, и та тихо зашипела, одёргиваясь.
— Что это, чёрт возьми? Это тебя так Ламберт отделал? — зло спросила девушка. Цири глянула на руки, словно была удивлена количеством синяков.
— Это? Ах, это… ветряк. Очень медленно работала.
— О, ужас… Снимай штанишки и рубаху. Святой Лебеда! Цири! Как ты вообще можешь ходить? Бегать!