— Ох… это стоит обсудить…
— Не затягивайте. Чем скорее приедет чародейка, тем быстрее мы сможем понять истинную природу девочки, — она открыла дверь, немного задержавшись на пороге. — И, Эскель…
— Да?
— Я бы хотела, чтобы приехала Йеннифер.
Ведьмак кивнул, и развернулся, шагая обратно.
***
Остаток лета прошёл спокойно – без припадков, бессвязных предсказаний и очень даже весело. Погода радовала, и Мисселина даже смогла успокоиться. Она чувствовала себя легко, непринуждённо и спокойно, общаясь с ведьмаками и Цири. Похоже, девочка не помнила о том, что говорила, и Мисселина находила это странным. Но, в любом случае, в июле и августе все словно напрочь забыли о произошедшем в Юханнус, радуясь солнышку и тёплой воде в озере.
Однако оставались некоторые вещи, которые откровенно нервировали Мисселину. Во-первых, ведьмаки не спешили звать в Каэр Морхен чародейку. Сколько бы девушка не говорило о важности приезда магички, сколько бы весомых аргументов она не приводила, ведьмаки всегда отвечали одно и то же: «Это следует обсудить». Обсуждали до сентября, пока не сошлись на том, что стоит пригласить Трисс. Мисселина решила не подавать виду, что осталась не слишком довольна этим решением.
За время разлуки с Меригольд девушка переосмыслила своё отношение к Трисс, придя к выводу: этой чародейке она доверяет, но не в такой мере, как ведьмаки или тот же Геральт. С одной стороны, Трисс была её подругой, и в Новиграде Мисселина чувствовала поддержку чародейки. Но с другой… отказ Меригольд обучать Мисселину оттолкнул последнюю от Четырнадцатой. Что ж, быть может, они смогут поговорить с Трисс по её приезду в Каэр Морхен, с глазу на глаз.
Ещё одно обстоятельство беспокоило девушку: её собственное здоровье. Она всё чаще стала замечать, что ведьмачья диета пагубно влияет на её женское здоровье. С Цири всё было в полном порядке: Мисселина следила за циклом девочки, а вот на саму себя перестала обращать внимание.
В сентябре Мисселина с ужасом поняла, что задержка слишком длительная. Она не знала, что и думать, нервничая и не находя себе места. Крови не было с августа, и в голове у неё поселилось тысячи самых страшных теорий. Опасаясь ужасов, которые она себе выдумала, девушка перестала есть мясо и уменьшила свою дозу грибов и салата, чем очень огорчила Весемира. К счастью, в начале октября всё в организме её вернулось на свои места.
Когда закончился октябрь, Мисселина решила надавить на ведьмаков сильнее. Те обещали написать Трисс ещё в месяц назад. И вот – первый день ноября, а письмо не было даже написано.
— Вы же понимаете, что могу взбеситься я и написать Трисс самостоятельно? — с укором спросила она у ведьмаков, когда Цири ушла спать после сытного ужина. Весемир кашлянул, что делал всякий раз, когда девушка задавала неудобные вопросы.
— Послушай, дева…
— Прости, Весемир, но я слушаю уже четыре месяца, — фыркнула она. — Вы же взрослые мужчины, ё-моё! Можно придумать любую причину.
— Ладно! — зло зарычал Геральт. — Хорошо. Напишу. Завтра же и отправлю.
Девушка кивнула и вышла из-за стола.
***
Каэр Морхен, ноябрь 1264 года
— Быстрее, Мисселина! Шаг вперед, отскок! Полупируэт, удар, отскок! Удерживай равновесие левой рукой, иначе свалишься с гребня! И побьёшь себе… женские атрибуты!
— Что?
— Ничего. Не устала? Если хочешь, передохнем.
— Нет, Ламберт! Могу ещё. Я не такая слабая, не думай.
— Ладно, но аккуратно! Упадёшь!
— Не упаду!
— Я сказал, повторять не буду. Без фокусов! Больше показывать не стану! Тверже ноги! И дыхание, Мисселина, дыхание! Сопишь, словно подыхающий бобёр!
— Неправда!
Ламберт приехала неделю назад, решив, что пора возобновить жёсткие тренировки Мисселины на маятнике. Конечно, сначала она ворчала, но за лето девушка смогла подкорректировать все свои предыдущие ошибки. Ведьмак казался приятно удивлённым, глядя на то, как ловко Мисселина уворачивается и делает финты. Но, конечно, орать не перестал.
— Нападение, отскок! Выпад! Полуповорот! Выпад! Полный оборот! Увереннее на столбиках, чёрт побери! Не качайся! Шаг вперед, удар! Быстрее! Полуоборот! Прыгай и… коли! Вот так! Очень хорошо!
— Правда? Правда хорошо, Ламберт?
— Кто это сказал?
— Ты! Только что.
— Оговорился. Выпад! Полуоборот! Отскок! И ещё раз! Мисселина, а где защита? Сколько раз можно повторять? После отскока всегда должна быть защита, выброс клинка, прикрывающий голову и шею. Всегда! Необходимо выработать абсолютный рефлекс. Ещё раз! Вот так! Видишь, как здорово получилось с таким выпадом? — Ламберт активно жестикулировал. — Таким фортелем ты можешь отразить любой удар и наносить сама. Можешь бить назад, если понадобится. Ну покажи пируэт и удар назад.
— Ха-а-а!
— Очень хорошо. Понимаешь, в чём вся штука? Дошло?
— Я не дура!
— Ты девушка! Все девки… без понятия.
— Эх, Ламберт, ну что же ты так! — издала смешок Мисселина.
— Если бы да кабы во рту выросли бобы, то был бы не рот, а целый огород. Ну достаточно.
— Я не устала.
— А я устал. Сказал, отдых. Слезай с гребня.
— Сальто?
— А ты как хотела? Как курица с насеста? Давай прыгай. Не бойся, я подстрахую.
— Ха-а-а!
— Ловко. Для девчонки очень даже хорошо. Можешь снять повязку с глаз, — девушка отбросила кусок ткани в сторону Ламберта. Тот поймал её на лету. — Ладно, иди отсюда, —ведьмак забрал тренировочный меч. — И ещё, будь так добра, принеси тёплого вина. Я замёрз, как собака…
Девушка кивнула спустилась вниз. Конец ноября, и в Каэр Морхен опять вернулся холод. Мисселина старалась одеваться теплее и двигалась больше, чем обычно. Они с Цири старались протапливать комнату как можно лучше, то и дело бегая за дровами. А с тех пор, как вернулся Ламберт, они возложили на плечи ведьмака важную миссию: колоть для них дрова. Не сказать, что он был в восторге, но всё же выполнял просьбу девушек, хоть и ворчал без остановки.
Койон вернулся последним, всего два дня назад, но с ним почему-то Мисселина не успевала завести разговор. Казалось, он и сам избегал её…
Во дворе не пустовало: Цири как раз бежала к маятнику со всех ног, Эскель о чём-то говорил с Койоном. Девушка направилась к конюшне: она собиралась покормить Люпина.
— Мисселина-а!
Вихрь с рыжими волосами и в голубом платье крепко сжал девушку в объятиях. Та улыбнулась, когда вихрь успокоился и остановился, представ в обличии Трисс Меригольд, весёлой чародейки с каштановыми волосами, хохочущей по любому поводу и выглядевшей, как девчонка.
— Ох, Трисс… я так рада тебя видеть! — при взгляде на улыбающуюся чародейку обида от чего-то приутихла.
— А как я рада! Ох, Мисселина, до чего же я скучала! — Меригольд снова обняла её, затем отстранилась и осмотрела с ног до головы. — Ах, ну и красавица! Настоящая женщина!
— Ещё успеете нарадоваться, — ворчливо вставил Весемир. — Пошли, Трисс, покажу тебе твою комнату. И предоставим тебе лучшую кровать в Каэр Морхене.
Трисс весело подмигнула Мисселине, и последовала за старым ведьмаком. Девушка вздохнула. Нет, обидно всё так же. В довершение ко всему, Меригольд даже не делает вид, что ей жаль из-за сделанного. Ну и чёрт с ним, подумала. Прошлое не вернуть, а с Трисс она успеет поболтать.
***
Ветер постукивал ставнями, шевелил прикрывающие окно остатки объеденного молью гобелена. Трисс в абсолютной тьме лежала на лучшей в Каэр Морхене кровати. И не могла уснуть. И дело было вовсе не в том, что лучшая в Каэр Морхене кровать оказалась древней развалюхой. Нет. Трисс усиленно размышляла. И все отгоняющие сон мысли крутились вокруг одного основного вопроса: почему и зачем её вызвали в замок? С какой целью?
Болезнь Весемира – не более, чем предлог. Весемир ведьмак. То, что при этом он ещё и столетний дед, не мешает многим молодцам завидовать его здоровью. Если б оказалось, что старца, допустим, пырнул жалом мантикор или покусал вурдалак, тогда Трисс ещё могла бы поверить, что ее вызвали именно к нему. Но «ломота в костях»? Смех, да и только. «Ломота в костях» – не шибко оригинальное недомогание в чертовски холодных стенах Каэр Морхена. Весемир вылечился бы ведьмачьим эликсиром или – ещё проще – крепким ржаным самогоном внутрь и наружно в равных пропорциях. Ему не понадобилась бы чародейка с заклинаниями, фильтрами и амулетами.