Какое-то время Мисселина стояла молча, глядя на их с Трисс сплетённые пальцы. Тёмные, почти чёрные во тьме, волосы упали на лицо девочки. Затем она крепко обняла чародейку.
— Моя ведьмачка… Ласочка… — Трисс почувствовала, как глаза защипало. — Я тебя не подведу. Не в этот раз, слышишь?
— Спасибо, Трисс… я так скучала!
— Я тоже, милая! Я тоже…
***
Заклинания с самого начала удавались на славу. Сегодня она тренировала заклинания, связанные с воздушной стихией. Девушка чувствовала, что у неё получалось. Трисс то и дело одобрительно кивала Мисселине.
— Молодец! Очень хорошо! Ну, на сегодня достаточно.
Мисселина кивнула, и снова погрузилась в размышления. Сегодня зимнее солнцестояние. Сегодня день Икс.
Чем ближе был Мидинваэрн, тем более неприятным было предчувствие Мисселины. Они с Трисс обсудили план действий – чародейка должна была вытащить из ведьмаков всю правду, как выразилась Меригольд, ведь сбивчивые и полные недопонимания рассказы Мисселины Трисс не устраивали. Девушку же не устраивало желание магички ввести Цири в транс. Намеренно.
— Ты же знаешь, что я против этого? Что все мы против? — спросила она у Меригольд, когда после тренировки утром назначенного дня они прогуливались по стенам Каэр Морхена.
— Знаю, — кивнула Трисс. — Но, чтобы всё понять, я должна видеть всё своими глазами… я постараюсь облегчить последствия.
Мисселина кивнула, взглянув вниз. Цири беззаботно прыгала вокруг Койона, с которым упражнялась в фехтовании. Девушка не хотела, чтобы пепельноволосая девчушка пострадала. Но и Трисс она должна была помочь. Сама ведь заварила всю кашу, сама заставила ведьмаков пригласить чародейку – вот сама и будет расхлёбывать.
— Не волнуйся, — Меригольд тронула её за плечо.
— Мне обязательно быть там?
— Можешь уйти к себе и приготовить всё для малышки… Мисселина, твоя помощь для меня важна.
— Я знаю, Трисс… но мне не по себе.
— Всё будет хорошо, Ласочка, — успокаивающе сказала Трисс.
Хотелось бы в это верить, думала Мисселина. Да как бы не так! Она боялась за Цири, её здоровье и вообще… она была по-настоящему напугана сложившейся ситуацией. Но делать ничего – они с Трисс обязаны докопаться до корня проблемы.
После ужина они сидели за столом, все вместе. Кроме Койона и Цири – они играли немного поодаль. Трисс же выпытывала у Весемира, Геральта, Эскеля и Ламберта подробности трансов девочки. Она хотела знать всё: из-за чего произошли, как протекали, что делали они по окончании припадков. Мисселина сидела молча, чувствуя в своей спине взгляд Эскеля. Она боялась повернуться, боялась, что встретится с укором в его глазах. Но всё-таки повернулась.
Поняла, что ошибалась. Эскель смотрел на неё со смесью одобрения и беспокойства, но никак не с укором. Посмотрев ей в глаза, ведьмак чуть приподнял уголки губ. Девушка слабо улыбнулась в ответ. Она всё же останется. Цири и Трисс будут нуждаться в ней.
Койон подошел к столу, таща девочку на закорках.
— Пожелай всем спокойной ночи. Полночь близко. Вот-вот кончится Мидинваэрн. С завтрашнего утра весна ближе с каждым днем!
— Пить хочется, — Цири слезла с закорок, потянулась к кубку Эскеля. Ведьмак ловко отодвинул кубок, схватил кувшин с водой. Трисс быстро поднялась.
— Прошу, — подала она девочке свой наполовину полный кубок, одновременно многозначительно сжав руку Геральту и глядя в глаза Весемиру. Мисселина знала – во всех кубках была «Белая чайка» – ведьмачьий галлюциноген. Тот самый, о котором Трисс рассказала сама Мисселина. — Пей.
— Трисс… — шепнул Эскель, видя, как Цири взахлеб пьет. — Что ты делаешь? Это же…
— Помолчи, пожалуйста.
Ждать почти не пришлось. Цири вдруг напряглась, тихо крикнула, улыбнулась широкой, счастливой улыбкой. Зажмурилась, раскинула руки. Засмеялась, закружилась, затанцевала на цыпочках. Ламберт молниеносно отбросил стоявший на дороге табурет, Койон встал между танцующей девочкой и огнем камина.
Трисс вскочила, вырвала из-за декольте амулет – оправленный в серебро сапфир на тонкой цепочке. Крепко зажала его в кулаке.
— Дитя… — простонал Весемир. — Что ты делаешь?
— Я знаю, что делаю, — сказала она резко. — Девочка впала в транс, а я установлю с ней психический контакт. Войду в нее. Я вам говорила, что она представляет собою что-то вроде магического посредника, передатчика, я должна знать, что она передает, как и откуда черпает ауру, как ее преобразовывает. Сегодня Мидинваэрн, удачная ночь для такого мероприятия…
— Не нравится мне это, — нахмурился Геральт. — Совсем не нравится.
— Если у одной из нас случится эпилептический припадок, — отмахнулась от него чародейка, — знаете, как поступить. Прутик в зубы, поддержать, переждать. Головы выше, ребята. Мне доводилось делать такое не раз.
Цири перестала плясать, села на пол, вытянула руки, опустила голову на колени. Трисс прижала к виску уже теплый амулет, прошептала формулу заклинания.
Мисселина закрыла глаза, и отвернулась. Но вопреки всему, не услышала ни злого голоса, который пророчил устами Цири, ни слов и заклинаний чародейки. Зал погрузился в полную тишину.
Через несколько минут обе – и Цири, и Трисс, – упали на пол. Неподвижные, только пульс стучался в их венах.
***
— Геральт и Трисс сейчас спустятся к ней, — Эскель взял Мисселину за плечи и поставил на ноги. — Пойдём.
Она молча кивнула, и они вышли из комнаты. На кровати лежала спящая неспокойным сном Цири. Пепельные волосы разметались по подушке, липли к бледному личику. Сердце кольнуло, но Мисселина всё же вышла. Хотя и не хотела, вовсе не хотела.
Они с Эскелем спустились в главный зал. Весемир, Ламберт и Койон ушли к себе немного напуганные произошедшем, с испорченным настроением. Мисселина их не винила – она чувствовала себя виноватой в не меньшей степени, если не в большей.
Огонь в камине горел неярко, постепенно потухая. Эскель подбросил двор и, усилив пламя знаком Игни, сел на лавку рядом с Мисселиной. Девушка уставилась в очаг. Она снова чувствовала себя маленькой девочкой, которую сейчас отругают. Хотя и догадывалась, что Эскель не планировал её ругать.
— Прости, — хрипло произнесла она. — Я сдала Трисс все пароли и явки…
— Не нужно извиняться, — мягко прервал её Эскель. — Мы сами сглупили, не рассказав Трисс всё сразу. А ты молодец.
— Почему это? Я позволила Трисс подвергнуть и её, и Цири опасности…
— Но ты взяла на себя ответственность.
— Просто бегала из одной комнаты в другую.
— Не пререкайся и послушай, —осадил её ведьмак. — Ты помогла Трисс. И нам тоже. Если бы ты не выедала нам мозги, заставляя послать за Трисс, если бы не помогла Трисс провернуть эту штуку с трансом, мы бы до сих сидели здесь, как дураки и даже не догадывались бы о том, что происходит с Цири.
Мисселина вздохнула. Похоже, Эскель был единственным, кто не считал её действия неблагоразумными. Девушка посмотрела на ведьмака, и мягко улыбнулась.
— Давай выпьем, — неожиданно для себя предложила она. Эскель пожал плечами и без возражений наполнил два кубка тёмным пивом. Передал один Мисселине, и та без сожалений глотнула. Хмель тут же ударил в голову, которую она положила на плечо ведьмака. Заметила, как тот взглянул на неё, но ничего не сказал. Улыбнулся.
— Я рассказывал тебе, как получил Василька? — спросил он.
— Нет, — она сделала глоток. — Расскажи.
Она слушала эту, и другие истории из его жизни до самого утра. Спать ни разу не захотелось.
***
Каэр Морхен, март 1265 года
Зима прошла незаметно. К концу февраля потеплело, снег стал сходить с гор и троп. И ведьмаки стали потихоньку покидать замок. Первым, как всегда, уехал Ламберт – он распрощался со всеми, как только узнал, что можно без труда спуститься с гор. За ним через неделю последовал Койон, хотя их с прощение и затянулось ещё на два дня. На второй день марта выехали и Геральт с Цири, а Трисс вызвалась сопроводить их до храма Мелитэле в Элландере.
Мисселина не хотела оттягивать их отъезд – теперь, когда все уехали, Каэр Морхен словно покинула жизнь. Да и Эскель хотел покинуть горную крепость поскорее.