Каким будет мир через 30 лет
Вступление
Cегодня у разговоров о будущем есть интересная особенность — за время, пока мы обсуждаем, как то или иное новшество повлияет на нашу жизнь, это новшество уже входит в жизнь и завладевает ею. А нам остается думать не о том, что случится, но как быть с тем, что уже произошло. В век прогресса будущее успевает стать прошлым, пока мы пьем утренний кофе.
Мы еще обсуждаем, как уберечь молодое поколение от интернет-зависимости, а социальная сеть тем временем становится более привычным местом встречи отцов и детей, чем кухня в их собственном доме. Мы спорим о том, как скажутся на нашей свободе паспорта с биометрическими чипами, но при этом у каждого в кармане лежит смартфон, который сейчас не собирает информацию разве только о наших мыслях.
Пока пишется этот текст, по новостным лентам расходится сообщение о том, что в течение двух лет до каждой деревни в России будет протянуто оптоволокно и у врачей появится возможность через Skype использовать определенные телемедицинские технологии для лечения местных жителей. Кстати, интересно, сколько из нас знают, что такое оптоволокно, телемедицинские технологии и терапевтические возможности Skype?
Будущее — не только гость, который с фантастической скоростью подходит к нашему порогу. Это еще и незнакомый нам гость. Как вы отнесетесь к неизвестному человеку, который вдруг оказался утром у вас в гостиной? Да, может он и приветливый, и утверждает, что пришел с добрыми намерениями — трубу там починить, детей к экзаменам подготовить. Но вы не знаете, откуда он, что у него за душой и стоит ли оставить его или срочно звать на помощь.
Звучит неправдоподобно? Тогда попробуйте объяснить, например, как устроен ваш мобильник, и перечислить хотя бы половину из тех функций, которые заложены в его систему…
Сегодня мы с помощью экспертов из самых разных областей постараемся хоть немного предугадать приметы этого гостя и оценить, насколько далеко нужно пускать его за порог собственного дома. Мы расскажем о главных вызовах, с которыми столкнутся наши дети через 20-30 лет — то есть когда вырастут и вступят в активную стадию жизни.
И две оговорки перед началом разговора.
Во-первых. У нас нет цели напугать читателей и испугаться вместе с ними. Христиане знают, что наступят последние времена, но не знают когда. Однако христиане знают и то, что, сколь длинной ни оказалась бы жизнь человечества, отдельному человеку каждый прожитый день следовало бы проживать, как последний. Помните, как у Булгакова: «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!»
Во-вторых. Да, будущее, как правило, оказывается парадоксальнее наших ожиданий. Значит ли это, что бессмысленно о нем говорить всерьез? Ну, о мире будущего, может, и да (хотя, безусловно, любопытно). А вот о человеке будущего — конечно, стоит говорить, и вполне серьезно. Известный криминолог Гернет писал: «Воспитание человека начинается за 100 лет до его рождения». Тоже парадоксально? Думается, только на первый взгляд.
Николай Шешин
Павел Тищенко
Павел Дмитриевич Тищенко, доктор философских наук, заведующий сектором гуманитарных экспертиз и биоэтики Института философии РАН о потере цельной картины мира
Вряд ли я, равно как и кто-нибудь другой, способен дать всеобъемлющую картину общества будущего, даже относительно недалекого. Ведь жизнь всегда сложнее и разнообразнее любых наших схем и обобщений. Тем не менее обозначу некоторые тенденции, которые кажутся мне важными.
***
До 70-х годов прошлого века в науке сохранялось стремление создавать общие теории, которые раскрывали бы глобальную, цельную и связную картину мира. К примеру, единая теория поля в физике, эволюционная теория в биологии. Уже в наше время такая тяга к универсализму практически истощилась. То, что мы сейчас имеем в науке, — это модели, призванные объяснить те или иные явления, но слабо связанные друг с другом. Эпоха больших теорий прошла, и сейчас научное познание становится всего лишь инструментом для решения тех или иных прикладных задач. Кстати, то же самое было и в Средние века, до эпохи бурного развития европейской науки. Знание требовалось не для того, чтобы объяснить устройство мира, а, например, для навигации судов в открытом море, для межевания земель, для окрашивания тканей. Постепенно мы возвращаемся к этому же, к инструментальному подходу. И очевидно, что в обществе недалекого будущего этот подход станет преобладающим.
Представьте себе некое хранилище. Бесчисленные стеллажи, на которых лежат «куски знаний», пригодные для решения конкретных проблем. Можно взять с полки некий кусок, применить — и поставить обратно.
Эта тенденция будет усиливаться еще и потому, что изменится характер школьного и вузовского образования. Пока еще оно, хотя бы на уровне программ обучения, направлено на формирование целостной картины мира. Но уже сейчас мы видим, как внедряется идея заменить целостную картину набором неких практически полезных «компетенций». То есть наука уже сейчас теряет свои позиции, перестает быть сердцевиной образования.
К чему это может привести? К тому, что у людей будущего (во всяком случае, у большинства) не будет в голове никакой цельной картины мира. А что же будет? Будет эклектика, будет мешанина из разных, зачастую совершенно несовместимых друг с другом знаний и представлений. Это и сейчас есть — например, когда утром человек идет к обычному врачу, днем — к гомеопату, вечером — к шаману, и не видит в том никаких противоречий. Когда нет цельного мировоззрения, когда для разных нужд используются разные фрагменты знаний, то лакуны между этими фрагментами чем-то же будут заполняться! Чем же именно? Да чем угодно! Какой-нибудь паранаукой, а то и прямым оккультизмом, магией. Магию я упомянул не для красного словца. Соблазн магического восприятия реальности всегда сопровождал человечество, и противодействовать ему могут либо твердая и сознательная вера, либо научное мировоззрение (а лучше — и то, и другое).
Но, как мы видим, в обществе будущего научное мировоззрение если и сохранится, то для немногочисленной интеллектуальной элиты, а перспективы твердой и грамотной веры тоже не лучшие. Соответственно, большинство населения окажется беззащитным перед магическом сознанием.
Тем более что уже сейчас очень многие люди относятся к достижениям науки точно так же, как их далекие предки относились к волшебным амулетам. Непонятно, как устроено, но работает, и замечательно! Будем пользоваться!
Продолжу свою аналогию с пóлками в хранилище. Естественно, у людей будет возникать вопрос: а с какой именно полки и что именно брать для решения той или иной частной задачи. Необходим будет некий лоцман в этом необъятном море информации.
И такой лоцман будет. Это коммерческие механизмы. Производители знания стараются как можно активнее продать свои наработки, навязать их обществу. Так что с полки возьмут именно тот фрагмент знаний, чей производитель (или правообладатель) окажется энергичнее других, сумеет лучше прочих разрекламировать свой товар. Естественно, это несет и свои риски. Скажем, сравнительно недавно появилась методика раннего диагностирования и лечения рака груди. Замечательная вещь! Но ведь она мгновенно была поставлена на коммерческие рельсы и пущена в оборот, без детальных исследований всех побочных эффектов.
Всегда, когда мы говорим об обществе будущего, сразу вспоминаются разные фантастические сюжеты из литературы, из кино — о том, до чего дойдут компьютерные и биологические технологии. Надо понимать, что такие «страшилки» и «обещалки» появляются неслучайно — это нормальный процесс фандрайзинга, то есть продвижения своих исследований. К примеру, в 2000 году был описан геном человека. Сколько тогда было восторженных обещаний — вот теперь-то найдем лекарство от рака, вылечим все болезни, обеспечим чуть ли не вечную молодость. И что же? Прошло пятнадцать лет — и результаты оказались весьма скромными. Зачем же был нужен тот ажиотаж? А вот затем, чтобы получить финансирование. Каждый исследователь, чтобы получить из общественного пирога свой кусок, должен себя продать. Самый же эффективный способ продажи — через ажиотаж, через шумиху, а то и через явный скандал создать общественную потребность.