В общем, диалог русского с американцем перед студентами был задуман не столько как дуэт, сколько как дуэль, и мне пришлось это почувствовать уже при входе в переполненную аудиторию, вдобавок ярко освещенную софитами канадского телевидения.
Первоначально Бромке предложил нам выступить по очереди с «экспозе» систем образования в СССР и в США, вслед за чем мы оба должны были отвечать на вопросы аудитории. Однако в последнюю минуту явно под влиянием журналистов было объявлено, что на сцене русский и американец будут в форме диалога обсуждать тему, обозначенную так: «Что знает Иван, но не знает Джонни» (What Ivan knows that Johnny does not).
У меня, разумеется, имелись заготовки для выступления, но в изменившейся ситуации было не до них. Я все же в тезисной форме рассказал о всеобъемлющей и бесплатной системе образования и здравоохранения, о системе школьных кружков по интересам, домах пионеров, содержательных многотиражных журналах для молодежи. Бжезинский сделал акцент на свободных формах обучения, многочисленности и доступности библиотек. Аудитория, однако, не медля, задала свою тему: почему Советы обогнали Америку в космосе и чего ждать дальше? Дискутировали вежливо, но горячо, и я чувствовал поддержку аудитории, которая в силу упомянутых выше обстоятельств явно симпатизировала мне, что нашло потом отражение и в заметках журналистов, назвавших мои доводы более убедительными.
Я постоянно помнил этот диалог в последующие годы, следя за восходящей звездой Збигнева Бжезинского, авторитетного политолога, приближенного нескольких президентов США. Прошло много лет, развалился Советский Союз, начала просить на Западе кредиты обнищавшая Россия, а у меня перед глазами лицо молодого тогда еще американского профессора, недоуменное и даже ожесточенное к концу нашей полемики в университете.
Мне очень хотелось бы и дальше выглядеть более правым, чем он, но не получается. Возможно, Иван действительно знает больше, чем Джонни, но вот в жизни получается так, что Иван при всех его знаниях делает что-то не то, а в результате и живет как-то «не так».
И все же свой диспут с ныне маститым профессором хочу продолжить, хотя бы на бумаге.
Полистал я как-то недавнюю книгу 3. Бжезинского «Великая шахматная доска. Первенство Америки и его геостратегические императивы» и тут же подумал: первенство Америки у него все время на уме. Ну, дай Бог, не желаю лиха Америке, лишь бы она не желала лиха другим.
В книге, однако, вижу иной ход мыслей: перед Америкой ставится задача «удержать контроль над Евразией». Это нужно понимать так: не позволить России возродиться в качестве «евразийской империи, способной помешать американской геостратегической цели формирования более крупной евро-атлантической системы, с которой в будущем Россия могла бы быть прочно и надежно связана».
Бжезинскому будущая Россия видится «свободной конфедерацией», состоящей из «собственно России» в ее европейских размерах, «Сибирской республики» и «Дальневосточной республики»... Выходит, дальше разваливать Российскую Федерацию?
Продолжаю думать о своем давнем диспуте с профессором уже с беспокойством. Мы с ним почти одногодки. Я со временем прихожу, как мне кажется, к здравой мысли, что империи не имеют будущего, а он, похоже, подвержен имперской болезни, да еще отягощенной синдромом «разрушения Карфагена».
Упаси Господь Америку от этой болезни, до добра она не доведет!
Теперь, в конце века, ослабевшая, но умудренная горьким опытом Россия предостерегает могучую Америку от великодержавного головокружения.
Но сейчас меня тревожат не столько посягательства извне, сколько собственное здоровье России. Скончание империи она переживет. Но нельзя так долго «запрягать», пора поспешать ехать. Академические эксперименты с демократией и экономикой должны у входа в новый век уступить место реальной демократии и реальной рыночной экономике, не лишенных при этом человеческого лица.
На повестке дня само здоровье нации. Назовем ее нацией россиян, поскольку с русскими веками бок о бок живут граждане других национальностей, разных вероисповеданий, только мусульман сегодня 20 миллионов, если не больше. Само слово «россиянин», как имя существительное, при обозначении представителя нации вернее, логичнее слова «русский» (всего лишь прилагательное). Россиянин не выбивается из ряда: француз, немец, голландец, американец и т. д. Везде одни существительные!