Выбрать главу

О моем отце бабушка Прасковья всегда говорила уважительно: людей лечит. В последние годы жизни частенько жаловалась ему, что голова болит, что ноги ломит, просила дать «какой-нибудь хороший порошок от боли». Отец не баловал ее порошками, а когда она очень наседала — все же давал, и она с благодарностью говорила, что «полегчало», «отпустило».

Однажды во время домашнего застолья отец прилично выпил да и выболтал, что частенько давал ей в-бумажном конвертике обычный зубной порошок, а она говорила после этого, что «полегчало». Это откровение «под пьяную руку» стоило ему дорого: мать не разговаривала с ним аж пару недель, и в пространство высказывала обиду: «Вот доктор, родной матери лекарство пожалел!». А отец оправдывался: при таком ревматизме никакое лекарство не поможет, и «порошочек из зубного порошка» — просто психотерапия, причем безвредная, поскольку, как он был убежден, всякие химические лекарства и лечат, и калечат.

Умерла Прасковья Ивановна в 1938 году, не дожив до 70. Умерла внезапно, вроде и не болела серьезно, все время была «на ногах».

Помню тревожную, трудную для меня, подростка, ночь, когда я спал в своей крохотной темной спаленке и видел через неплотно закрытую занавеску в горнице гроб с телом бабушки, высившийся на столе. Стояли иконы, горели свечи, пахло ладаном, до позднего вечера ходили люди. Наутро были похороны.

А дед, Егор Парамонович, умер, как было сказано, значительно раньше. Я его совсем не помню. Только знал по разговорам взрослых, что был он молчалив, все время в работе и, если сильно серчал на детей, грозился выпороть «шпандырем». Мне объясняли, что это — широкий ремень, на котором он правил свой сапожный нож.

Моему отцу «повезло» пройти через три войны, и не просто пройти, а буквально проползти под пулями. Вот, коротко, то, что он рассказывал.

В 1915 году, когда уже в разгаре была Первая империалистическая война, он был призван в солдаты и попал на Южный фронт. Воевал в Румынии до самого конца войны — 1 января 1918 года.

К тому времени он насиделся в окопах, завшивел, «завоевал» себе туберкулез, экзему. Набрался румынских неприличных выражений и даже много лет спустя любил иногда щегольнуть ими, что я хорошо помню. Отец нечасто прибегал к русскому мату и, когда очень хотел изругаться, произносил что-то вроде: «Бунасара пупка скара куромыс». Так, по-румынски, он «отводил душу».

А в октябре 1918 года отец, уже находясь снова в Петровске и залечивая окопные болезни, был мобилизован в отряды Красной Армии, брошенные куда-то под Царицын. Там одно время командовал Сталин (поэтому город затем переименовывали в Сталинград, а после смерти Сталина — в Волгоград). Домой отец возвратился уже в конце 1921 года, переболев тифом. Несколько лет лечился и благодаря дружбе с врачами, которые ему помогали, окончил фельдшерскую школу, позже стал работать в районной амбулатории Петровска.

В годы НЭПа, когда страна стала приходить немного в себя после разгула военного коммунизма, он около семи лет проработал в кооперации: то продавцом, то экспедитором. По своей натуре был живой, веселый, что называется, «компанейский», с ним легко было иметь дело. Это я позже, ребенком и подростком, видел в разных ситуациях...

Окрепнув и встав на ноги, Михаил Егорович в 30 с небольшим лет посватался к жившим неподалеку Ба-курским и взял в жены Лизу, которой шел тогда девятнадцатый год. В школе она проучилась шесть лет, а затем помогала дома по хозяйству. Молодая семья сразу стала жить отдельно.

Мое рождение (первого и единственного в семье ребенка) в августе 1928 года пришлось на самый конец довольно благополучных лет НЭПа, за которыми последовал сталинский «Великий перелом» 1929 года, пятилетки, индустриализация, коллективизация, раскулачивания, шпионские процессы, показательные суды, новый массовый голод, новые массовые аресты, новые разрушения православных храмов.

Железная диктатура Ульянова-Ленина, Льва Троцкого и Феликса Дзержинского сменилась железной диктатурой Иосифа Джугашвили-Сталина. Народ цепенел от этой всепроницающей и всепроникающей диктатуры, которая на многие годы сомкнула уста людей, и в том числе — моих родителей.