Думаю о знакомых мне Тамарах и Татьянах и не могу отделаться от мысли, что почти все они — натуры сильные, динамичные, а то и авторитарные, в браке — как правило, главенствующие. Не могу не упомянуть об одном курьезном случае из моего далекого детства: в кругу знакомых моих родителей была пара, о которой все говорили: «Татьяна и ее муж», а когда кто-то интересовался именем мужа, никак не могли его вспомнить. Так и был он всегда просто «Татьянин муж».
Имя Петр — также сильное, волевое, Николай — опять же что-то крепкое, надежное... Имя Андрей вызывает невольные ассоциации с благородством и красотой, обладатель этого имени как бы обязан постоянно тянуться к высокой планке.
В середине 20-х годов появилось много Владиленов — создали такое искусственное имя в память В. И. Ленина. Этим людям, как мне представляется, жить было непросто — трудно «оправдать» подобное имя. Кто-то, не помышляя менять имя официально, в обиходе предпочитал называть себя попроще. В то «авангардное» советское время были имена и «покруче»: мальчиков называли Тракторами, а то и — Красармами (от Красная Армия!), девочек — Ленианами, Эрами, Октябринами...
Но появилась в те прошлые времена и славная песня: «Как много девушек хороших, как много ласковых имен...» Романтично звучали и звучат Надежда, Лариса, Оля, Вера, Катюша, Наташа. Хотя горько, что после обвала России наташами и катюшами стали звать непутевых российских девушек, ринувшихся за «легким» заработком куда-нибудь в Германию или Турцию.
Казалось бы, мы стали возвращаться к нашему русскому естеству. Но уже в 2000 году читаю в одной газете, что в исконно русском городе Вологде юные папы и мамы продолжают экспериментировать с именами своих любимых чад. Только за год в книге регистрации местного загса появилось 240 разновидностей экзотических имен. Таких, как Афсун и Евника, Элнур и Асмаа, Вивиан и Русала, Даринаи Мелек. А еще — Миледи. Хотя, слава Богу, пока чаще всего родители называют девочек Анастасиями, Екатеринами, Аннами или Мариями, а мальчиков — Александрами, Дмитриями, Никитами, Максимами.
Известно, что в некоторых странах существует разумный обычай давать новорожденному сразу несколько имен, и с годами прививается лишь одно из них, наиболее близкое к тому, как этот человек ощущает себя сам или как воспринимают его другие.
Мое открытие Америки
Христофор Колумб открыл Америку в 1492 году. Но в действительности он не был первым и последним. Мы все по жизни — колумбы.
«Удивительно: шестая часть суши и ни одного поля для гольфа!»
«В Америке работают, если хорошо платят, а у нас в России: если платят — хорошо».
Резонным будет вопрос: нужно ли говорить об Америке и нужно ли снова открывать Америку? Мой ответ: нужно и то, и другое.
Менее чем за столетие эта страна стала самой могущественной, самой богатой в мире, и в новом веке она по-прежнему видит себя только на первых ролях, имея на то веские основания. С Америкой приходится считаться, у Америки приходится учиться, Америку приходится постоянно заново открывать, поскольку она динамично развивается и постоянно меняется. Хочу поэтому рассказать о МОЕМ открытии Америки, причем многократном.
Началось все буквально с открывания американской банки с тушенкой, которую мы стали получать по ленд-лизу из Штатов в разгар Отечественной войны. Я был тогда подростком...
Итак, в очень голодном 42-м году в моем родном городке Петровске я впервые открыл изящную баночку, попробовал кусочек вкуснейшего мяса в нежном желейном обрамлении и сказал себе: вот так Америка! Исследовал затем баночку с яичным порошком: тоже вкусно да сытно!
К тому времени я прочитал почти всего Джека Лондона, что был переведен на русский язык, Фенимора Купера и несколько книг Марка Твена. В первую очередь, разумеется, — приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна. Узнал тогда, как много индейцев было в таинственных горах Аппалачи и как много золота было на неприступном Клондайке. По какой-то книге ставили в школьном театре пьеску, и мой одноклассник с большим куриным пером в голове и с чем-то вроде томагавка в руке обращался ко мне торжественно: «Бледнолицый брат мой, Волька!»
Те книги я очень уважал, но, попробовав американскую тушенку, зауважал ее не меньше. Шла тяжелейшая война, и американские поставки в Россию военной техники, большегрузных грузовиков «студебекер», продовольствия служили важным подспорьем. Страна тогда напрягалась до предела.