Тем не менее в Вашингтоне мы осмотрели все главные достопримечательности, сфотографировались на фоне Белого дома, посетили могилу Джона Кеннеди на Арлингтонском кладбище.
Затем был Нью-Йорк, который произвел на меня сильное впечатление. Мы плыли с экскурсией по Гудзону, фотографировали панораму города, бродили по Бродвею и вокруг Таймс-сквера, задирали головы у подножья небоскребов...
Тогда же с нами произошел трагикомический случай. В Штаты мы прибыли на только что приобретенной для посла престижной машине «линкольн-континенталь», ведомой опытным и сметливым шофером Петей. В Нью-Йорке, однако, и он стал теряться, особенно когда надо было парковаться: повсюду на улицах вдоль тротуаров устрашающие двойные желтые полосы и никаких парковочных мест.
И вот посол в очередной раз успокоил его, что, мол, если мы оставим машину ненадолго, то полицейские уважат канадские дипломатические номера, все же — машина посла. Мои сомнения он в расчет не принял. В результате, погуляв вокруг небоскребов, мы вернулись к месту, где должна была стоять наша машина, но ее там не оказалось.
Настроение, конечно, сразу упало. Ведь не исключено, что новенький «Линкольн» могли угнать. Покружив по улице, я увидел традиционную парочку полицейских патрулей и спросил у них, что нам делать. Они «успокоили» нас тем, что машину следует поискать прежде всего на ближайшем пустыре, куда транспортная полицейская служба эвакуирует автомобили нарушителей правил парковки, и указали нам направление, по которому мы затем долго брели, уже не интересуясь небоскребами. Там машина и оказалась.
Заплатили штраф, вызволили наш шикарный «Линкольн», порадовались, что он не побит и не поцарапан, а об «уважении к дипломатическим номерам», да еще из Канады, мы, понятно, даже не заикались. Что ж — равенство, так равенство, для всех, по-американски! Этот урок я хорошо усвоил, и это правило я зауважал.
После того первого визита в Штаты прошло очень много лет, прежде чем мне довелось вновь приехать в эту страну и жить там, о чем скажу позже.
По завершении командировки в Канаду я работал три года в центральном аппарате МИДа СССР и занимался вопросами отношений с Австралией, Новой Зеландией, Океанией, а затем — вновь Канадой. Было много интересных событий, в которые и я был вовлечен: визит в СССР в мае 1970 года премьер-министра Пьера Трюдо и ответный визит в Канаду годом позже А. Н. Косыгина. Воспоминания моих коллег об этих визитах публиковались, и я не вижу смысла пополнять их своими впечатлениями.
Затем последовала командировка в Лондон, которая длилась около шести лет. В тот период (1972— 1978 гг.) много интересного происходило в отношениях между Москвой и Лондоном. Это был период разрядки в отношениях, но холодные ветры то и дело охлаждали их, и эти ветры дули прежде всего из-за океана, из Америки.
Работая в Лондоне в качестве советника-посланника (заместитель посла), я был участником встреч и переговоров, которые прямо или косвенно касались перипетий взаимоотношений СССР и США: ограничения стратегических вооружений, созыва Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству, ряда других проблем.
Посещая Форин-оффис, я, как и мои коллеги в посольстве, всегда имел в виду позиции американцев, которые требовалось оспорить или прокомментировать, с тем чтобы как-то подвинуть англичан в нашу сторону, оттянув их от американцев.
В какой-то период в 1975 — 1977 годах хорошо знакомые мне директора департаментов Форин-офиса Криспен Тикелл, Джолион Буллард и другие стали сообщать мне с иронией, что вот у них только что побывал заместитель посла США Рон Спаерс, который несколько иначе интерпретировал итоги состоявшихся советско-американских переговоров (в Москве или Вашингтоне). Случалось, что свою неуступчивость по обсуждавшимся вопросам они оправдывали ссылками на жесткую линию своего главного партнера — США, что не всегда выглядело правдоподобно.
Порой это раздражало, порой — забавляло, и я проявил инициативу — предложил Спаерсу, с которым иногда виделся на приемах, проводить периодически «междусобойчик», то есть вдвоем, «по-человечески», сверять между собой наши далеко не схожие позиции. Он, нужно отдать ему должное, сразу согласился, и на протяжении почти двух лет мы с ним эпизодически, по необходимости проводили такие «междусобойчики» — то в нашем посольстве, то — в кафетерии на верхнем этаже посольства США.
Посол, вылетая в Москву в отпуск или в командировку, разрешал мне, как временному поверенному в делах, устраивать для Спаерса ланч в посольстве «на посольском уровне», и тогда гостю предлагалась экзотика русской кухни из рук личного посольского повара. Спаерс, однако, не слишком ценил ее, как я понял с запозданием; ему все больше хотелось съесть просто большой кусок стейка.