Мистификации возникают не на пустом месте. Поводы также бывают вполне уважительными. Но то, что происходит в результате — дает простор для манипулирования поведением миллионов людей.
В эти же годы мы стали свидетелями рождения новых технологий — виртуальных изображений! Возникло средство «воссоздания», а точнее, построения событий, которых в действительности не было. И такое средство воздействия не укрыто за семью замками, как ядерное оружие. Это ли не подарок негодяю, который в своих сугубо корыстных интересах, ради достижения власти например, может создать «виртуальную ситуацию», способную породить массовый страх, массовую истерию или массовые беспорядки! А еще набирает рост новая наука — «социальная инженерия» (social engineering), несущая в себе потенциал управления поведением людей, целого общества через телевидение, другие «масс медиа», через «пиаровские технологии» (public relations)...
Новый век уже в первые свои годы может преподнести нам сюрпризы, дай только Бог, чтобы они не оказались катастрофичными.
Запретный плод сладок... А если он теперь не запретный?
«То, что человеку нравится, — либо незаконно, либо аморально, либо от этого толстеют».
О секрете есть два мнения: либо он не стоит того, чтобы о нем молчать, либо он слишком хорош, чтобы о нем молчать.
Вам не надо стараться избегать соблазнов после шестидесяти: в это время они сами начинают избегать Вас.
Когда человек становится слишком стар, чтобы подавать дурной пример, он начинает давать добрые советы.
Большая часть века прошла для России под знаком запретов. Достаточно того, что советская система исключала любое инакомыслие. «Вольные разговорчики» можно было вести только на кухне или на пустынной улице, и лучше вполголоса. Люди старались зачеркнуть свое прошлое, боясь преследования за «непролетарское происхождение», отрекались от родителей, сжигали фотографии, документы...
Я до сих пор знаю очень мало о своих родителях и прародителях. Только в последние годы своей жизни мама рассказала, как ее отец, потомственный кузнец, попал под волну раскулачивания. Сохранилось всего несколько фотографий моего деда Петра Ивановича, деда по материнской линии, и одна, особенно ценная для меня, групповая фотография с прадедом Иваном и прабабушкой. Но ни одной фотографии деда и бабки по отцовской линии у меня нет.
Регламентировалось все: туда нельзя ехать или идти, то нельзя читать, а то нельзя носить. Хорошо помню, как партия поручала комсомольцам бороться с «пережитками капитализма», «космополитизмом», «упадническим влиянием Запала», «вещизмом» и обязывала «прорабатывать» либо парня в брюках клеш, либо девушку в брючном костюме. Прорабатывали также за «аморалку», особо если жена написала жалобу на мужа в партком. Главным было правило: не высовываться.
При всех этих строгостях (хотя, скажем прямо, существовали они не для всех: в свое время мало кто знал и о ночных застольях на даче Сталина, и об охотах главного чекиста Берия на красивых женщин, однако постепенно тайное становилось явным) «обычный советский человек», как тогда говорилось, в буквальном смысле слова «балдел», когда получал надень, на час, на пять минут доступ к «запретному плоду». Можно припомнить много комичных и трагикомичных историй в этой связи. Над кем будем смеяться? Нац самими собой! И все же опишу несколько запомнившихся эпизодов.
Прибыла в 1956 году в Англию первая после войны делегация Верховного Совета СССР во главе с секретарем ЦК и членом Президиума ЦК КПСС Екатериной Алексеевной Фурцевой. Советское посольство, естественно, было мобилизовано на то, чтобы оказывать максимальное внимание делегации. Наряду с официальными мероприятиями, расписанными руководством британского парламента, в программе визита были пустоты, которые заполнялись по желанию делегации. Одну пустоту заполнили непременным посещением могилы Карла Маркса на Хайгейтском кладбище. Осталась еще одна. Делегация выразила желание посмотреть в кинозале посольства вечерком какой-нибудь «упаднический» западный фильм (этот распространенный тогда в советском жаргоне эпитет чаще всего подразумевал то, что еще называют «клубничкой»). Желание делегации, энергично поддержанное ее главой, — закон, а следовательно, такой фильм был найден и привезен в посольство.
Сидим вечером в кинозале вместе со всей делегацией. Рядом с Екатериной Алексеевной — молодой дипломат-переводчик, который старается переводить ей все диалоги, да так, чтобы и члены делегации слышали. Сюжет фильма (не слишком замысловатый) круто разворачивается в интимную сторону, переводчик должным образом и уже с пафосом произносит громким шепотом: «Вот он ее обнимает, а теперь...» Глава делегации, она же секретарь ЦК, обрывает его: «Сама вижу, что обнимает! Дальше — помолчи!» Дальнейшее мы смотрели без перевода.