К началу 80-х годов «маразм еще более окреп». Работая тогда в центральном аппарате МИДа СССР, я попал в группу важных чиновников во главе с членом ЦК КПСС, направленную в Англию через ССОД (Советский союз обществ дружбы), естественно, для «укрепления дружбы с британской общественностью».
Случилось так, что в Лондон мы прибыли как раз на следующий день после того, как в районе Камчатки был сбит южнокорейский пассажирский самолет. Делегацию, тем более что возглавлял ее член ЦК и видный советский общественный деятель, осаждали журналисты, причем на каждом шагу. А что можно было сказать помимо того, что объявили в Москве через агентство ТАСС? У посольства также не было никакой дополнительной информации. Делегацию поспешили переправить в Эдинбург, где ее «уединили» в кругу активистов Общества «Шотландия — СССР».
Устроен был чинный обед с участием местных общественных деятелей и их дам. При шотландском гостеприимстве обед длился долго и с многими тостами. И вот в конце обеда пробирается ко мне взволнованная руководительница общества и спрашивает: «Что делать, Владимир? Ваш шеф пьет все подчистую. Ему перестали подливать, так он схватил недопитый бокал сидящей рядом с ним дамы. Она в шоке и в слезах!»
С помощью нескольких членов делегации шеф был «локализован», хотя долго недоумевал, что плохого он сделал. Наутро он вполне искренне оправдывался: «Все мучают меня с этим самолетом... а что говорить?»
«Укрепив дружбу» в Шотландии, делегация в тоскливых чувствах возвратилась в Лондон и там по просьбе главы делегации советский посол, очень жизнерадостный человек, лично сводил делегацию в Сохо на некое живое сексуальное представление, которого я раньше и представить себе не мог. Во всяком случае для меня, проработавшего в посольстве в Лондоне в целом более 10 лет, это был единственный и уникальный поход в «злачное место».
Язвительный читатель может усомниться: «Что, неужели никогда не интересовался?» Не в этом дело, но если бы слишком интересовался, то не продержался бы 10 лет на своей работе, поскольку знал коллег, что «погорели» на «этом».
Вспоминается Канада. В 1967 году в Монреаль на Всемирную выставку прилетала большая делегация советских деятелей культуры во главе с Фурцевой. Делегация заполнила целый самолет ИЛ-18, и на борту в этом длительном рейсе было явно весело. Екатерину Алексеевну, когда она в Монреале спускалась по трапу, аккуратно поддерживали с двух сторон. Ну, укачало! Хотя позже слышали, как она жаловалась: «Этот черт, Славка, все коньяком меня!» (явно имелся в виду Ростропович, входивший вместе с Галиной Вишневской в состав делегации).
Так или иначе, а Фурцевой, как министру культуры, партийно-государственной даме, нужно было сразу «держать ответ» перед толпой журналистов, что она и сделала в аэропорту, после того как подышала несколько минут свежим воздухом на летном поле. Я не был на этой пресс-конференции, но разговаривал сразу после нее с хорошо знакомым монреальским журналистом из русских эмигрантов, прекрасно говорившим по-русски, который был явно впечатлен высказываниями Екатерины Алексеевны. По его словам, на вопросы она отвечала метко и по существу, порой даже весьма изящно.
По правде говоря, тогда и не поднимались острые темы. Тот же мой знакомый не стал этого делать во время пресс-конференции, но после ее окончания улучил момент и приватно поинтересовался, естественно, на русском языке: «Мадам Фурцева, скажите, пожалуйста, почему мы давно не слышали «армянское радио»? И вообще интересно знать, кто это там у вас сидит и пишет для него». — «Вы знаете, как она ответила? — говорил он мне потом с восторгом. — Она ответила одной фразой: «Кто пишет, тот сидит».
Екатерина Алексеевна была, безусловно, неординарной женщиной! А что касается «армянского радио», то для тех, кто не сталкивался с этим явлением, как теперь говорят, «застойного времени», поясню, что со слов «армянское радио спросили...» начинались очень смешные анекдоты с антисоветским подтекстом, которые гуляли по всему огромному Советскому Союзу, и могучая партия ничего не могла поделать с этим «безобразием».
Случилась затем перестройка, и возник у нас какой-то новый, малопонятный капитализм.
Вспомнилась, кстати или некстати, «шуточка», которой мы однажды баловались еще в сталинскую эпоху, будучи студентами МГИМО, на семинаре по марксизму-ленинизму (эти семинары были очень серьезными, по ним определялась наша «политическая зрелость»). Дискутировали тогда, цитируя и сопоставляя высказывания классиков, на тему развития человеческого общества от первобытного — к феодально-рабовладельческому, затем — к капитализму, после которого должно следовать коммунистическое общество через первую свою фазу — социализм. Обсуждали черты построенного в СССР социализма, и кто-то тихонько бросил реплику в том смысле, что капитализма-то у нас толком и не было, вот мы на феодализме построили социализм и пойдем теперь к капитализму.