1. последние два дня я занимаюсь тем, что выкидываю свои старые работы. то стараюсь не жестить, то, наоборот, мечу направо и налево. но сейчас я поняла, что справедливо будет рассказать тебе, кто я такая, – поэтому я прикрепляю в имейле фото моей самой первой картины (мне было тогда 17 – хотелось бы, конечно, сказать 14, но дата проставлена на полотне, как и моя вычурная подпись). хоть я и собираюсь ее выкинуть.
2. и я нашла свои сигареты на улице!
3. мои картины довольно классно выглядят, когда я надеваю твои специальные очки. спасибо.
1. мы с Мишей гуляли сегодня днем. заметили одну из этих табличек «заходите к нам на открытый показ дома». мы прошли через маленькую калитку в заборе, в крошечный садик с таким же миниатюрным домиком-крохотулей. он накренился влево примерно на пять градусов. окна открывались, как двери, а в спальне места как в машине.
2. я подумала, может, ты его купишь? «он стоит 240 тысяч, никакого первоначального взноса, – сказала кроткая женщина, – и ему 100 лет».
3. вот бы можно было покупать друзьям дома так же, как торт для чаепития.
4. если тебе интересно узнать, как бы ты выглядела, если бы была домом, – по моему мнению – тебе надо на него посмотреть.
1. я не ожидала, что буду так по тебе скучать, как будто я настоящий подросток.
1. привет. у тебя, случайно, нет красных фар для велосипеда? если есть, можно я позаимствую завтра вечером?
1. я сто раз нарисую твой портрет и никому никогда не скажу об этом напрямую.
1. да, я бы с радостью увиделась с тобой. у меня времени – хоть отбавляй.
Когда я была маленькой, я часто лежала в кровати, смотрела на потолок своей комнаты, где уже погасили свет, и тихо напевала песню, которой нас в первый день учебного года научили в еврейской школе. Мы пели ее каждое утро.
Мне эта логика казалась совершенно невозможной, она просто сводила меня с ума! Если подаришь ее, получишь больше? Это было единственное стихотворение, которое я знала, и мое любимое, потому что оно меня озадачивало. Я вновь и вновь бубнила его про себя, как будто оно могло чему-то меня научить. Я представляла себе целые огромные комнаты, где миллионы монет катились по полу, превращаясь в густой, всё затапливающий медный поток.
Пока я лежала у себя в комнате в раздумьях о песенке, Марго воевала с самыми популярными девчонками из школы под жгучим техасским солнцем. Она знала, что в день церемонии выпуска из шестого класса ей предстоит подняться по лестнице спортзала и получить медаль, как самому одаренному ребенку школы. Поэтому в то утро, одеваясь, она залезла в шкаф своего папы и позаимствовала оттуда его коричневый костюм и коричневые ботинки, засунула их в спортивную сумку и взяла с собой в школу. Прямо перед тем как ее объявили, она надела костюм и ботинки и прошла по сцене. Ее рукава свисали, штанины собрались в складки и волочились по полу, над ней смеялся весь зал, но ее достоинства это не поколебало.
Я так долго всматривалась в каждого встречного, надеясь разглядеть в нем все те мысли и чувства, которых ждала от жизни, но ничего не получалось. Некоторые люди говорят, что такие вещи надо искать в самом себе и нельзя рассчитывать, что кто-то подаст тебе даже малейшую крупицу, которой не хватает твоей жизни.
И хотя я знала, что всё может быть именно так, это всё равно не мешало мне продолжать искать эти крупицы в людях. Какая разница, что говорят некоторые? На сердце от их слов – ни горячо, ни холодно.
Глава четвертая
Шила не может закончить пьесу
Марго предложила мне сходить в парк за мороженым.
Я жила в задрипанной квартирке в подвале. Я только-только приняла решение оставить свое замужество и вместе с ним удушливое ощущение, что я проживаю чью-то чужую жизнь. Я не могла понять, как до этого дошло. Какое-то время я подумывала переехать из Торонто в Лос-Анджелес, но боялась за свою пропавшую без вести душу. Если бы я уехала из города, в котором мы в последний раз были с ней вместе, она бы не знала, где меня искать, пожелай она вернуться. Что ей делать, если она решит меня разыскать, а меня не будет на месте? Поэтому-то я и решила остаться, но с тех пор, как я съехала от мужа, всё в моей жизни было вверх тормашками и ощущалось странным, неясным. Я не могла различить времена года, не понимала, где нахожусь – то ли двигаюсь сквозь воздух, то ли сквозь воду.